|
Крики наполнили лес, нападавшие начали пятиться, я пошел за ними, рубил и топтал, а когда дошел до того, кто уже вытаскивал из земли нечто, вокруг него не осталось то ли охраны, то ли последователей культа Тьмы. Я протянул лезвие меча и упер ему в шею. — Застынь или умри! Он медленно поднял голову, в лесу сплошная темень, но я чувствовал, что видит меня так же отчетливо, как и я его. Наши взгляды скрестились, он смотрел так, словно старался пронзить меня незримым лезвием, но я не ощутил даже холода, а странный холодок чувствую только из земли, откуда торчит наполовину выкопанный позеленевший кувшин из старой меди, небольшой, размером с крупный кубок. — Что тебе нужно? — спросил он хриплым голосом, но страха я не услышал. — Что там? — спросил я. Он ответил так же медленно: — Если не знаешь… могу сказать что угодно. — Вряд ли, — возразил я и повертел острием клинка у него перед глазами. — Я пойму, когда врешь. И убью моментально. — Но ты уже убил многих, — сказал он. — Не сейчас. Раньше. А если доставали нечто, что сделает всех людей счастливыми? Я фыркнул. — Не смеши. Ночью? Как воры? Прячась от тех, кого собирались осчастливить? Острие меча уперлось сбоку ему в шею, и на этот раз я не стал его убирать. Неизвестный пробормотал: — А когда было иначе? — Ты мне не софитствуй, — пригрозил я. — Умник в ночи… Что там, говори? Он ответил так же негромко, двигая только губами: — Только я смогу снять заклятие и сломать печать… — А я могу просто разбить кувшин, — сказал я грубо. — Да, — ответил он, — конечно. И злой дух тут же с удовольствием разорвет тебя на части. — А если пролезет через горлышко, то станет белым и пушистым? — Горло закрыто особой печатью, — возразил он. — Вылезти может только по желанию того, кто знает особое заклятие. — Ага, — сказал я саркастически, — это значит, мне с моим рыцарским рылом нечего и думать, чтобы отнять у тебя кувшин и самому покомандовать джинном? Он ответил тихо, потому что острие меча прикасалось к горлу: — Вы угадали… Я с силой ткнул клинком, как копьем. Острая сталь рассекла артерию и дыхательное горло. Я повернул меч резко и с нажимом, рванул в сторону. Голова отделилась от тела и упала в траву. В широко вытаращенных глазах я видел дикое изумление, не должен рыцарь поступать так, как я. Но Логирд уже сказал, что постепенно отхожу от рыцарства и, что хуже всего, потерял ориентиры и не считаю это преступлением. Переступив через труп, я отковырял мечом землю вокруг кувшина, разрыхлил остатки и, ухватив за горлышко, потихоньку потянул. Он подался сразу, пошел легко, словно пустой. Хотя, если там джинн, то и должен быть легкий, джинны — вроде бы существа из воздуха или чего-то еще невесомого… Пес прибежал, обнюхал находку и посмотрел на меня в недоумении. — Думаешь, — огрызнулся я, — обязательно должен знать все на свете? А если ерунда? Он сел и, наклонив голову набок, приготовился слушать объяснения. |
