|
Он не допустил ни единой ошибки! Он просчитал все, а удар нанес в самый нужный момент. А если учесть, что его королевство на долгом подъеме, народ богатеет, ремесла развиваются, армия получила новые доспехи и прекрасное оружие… победить ее практически невозможно, а обыграть Гиллеберда — немыслимо. Он посмотрел на меня остро. — Да?.. А то у вас такое лицо, словно уже деретесь. Я сказал еще тише: — Мне кажется, я нащупал нечто, что Гиллеберд не учитывает. — Вы же сказали, учитывает все! — Он знает, но не принимает всерьез, — уточнил я. — Когда-то знал, но теперь позабыл, как глупость и неуместность. — Что же это? Я прямо посмотрел в его встревоженное лицо. — Он умен и… полагает, что я тоже буду поступать по-умному. А по-умному, это выругаться и в самом деле отказаться от холодной, бедной и драчливой Армландии. Здесь у меня целое южное королевство! Богатое, сытое, а еще и на берегу южного океана, что дает возможности, не так ли? Он спросил с напряженным интересом: — Ну-ну, а в чем ошибка Гиллеберда? — Еще не видите? — Нет. — Он общался со мной, — ответил я. — Мы долго обсуждали разные вопросы, он уже тогда понял, что я не дурак, умею выбирать варианты… Так вот, дорогой барон, он ошибся. Я — дурак!.. И не стану выбирать варианты, когда задета моя честь, моя гордость, мое достоинство! Я не только король… пусть и не король, но еще и оскорбленный самец. Он усмехнулся. — Ай-ай, какое мальчишество… — Пусть, — сказал я злобно, — пусть мальчишество. В этом и есть ошибка Гиллеберда. Он решил, что я — умный правитель, как он. Но я не так стар, во мне все еще кипит та дурь, что в Гиллеберде давно выбурлила. Это оскорбленное чувство толкает на такую глупость, как попытаться отвоевать у Гиллеберда захваченные земли, хотя это и кажется просто немыслимо. — А… мыслимо? Я ответил честно: — Сейчас даже не представляю, как. Но это, если по-умному. Однако знаю, если бы мир создавался только умными, это был бы совсем другой мир! Человечество держится не только на лжи, как уверяют… некоторые мои знакомые, но и на чести, самолюбии, уязвленной гордости и даже ущемленной гордыне. Во мне есть вся эта дурь, ущемленность, обида, баранье упорство, нежелание считаться с реальностью… пусть эта сволочь сама считается со мной!.. В общем, барон, пришло время испытаний и… нестандартных решений. Он вздохнул. — Да уж, куда нестандартнее. — Вы о Сулливане? — А что, будут еще? — Будут, — пообещал я. — Господи, спаси и сохрани! Я ухмыльнулся и вскочил в седло. Пес ликующе подпрыгнул, я сказал с сожалением: — Зря я тебя беру. Здесь бы отоспался на кухне, гонял бы кур, гусей, проверял, как жарят мясо… Он обиженно взвизгнул. — Ладно, — сказал я. — Пришло время не совсем… умных поступков. Не отставай! Я повернул коня мордой к воротам, те распахнулись, словно почувствовали мой требовательный взгляд, с той стороны в королевский сад вошли трое очень рослых мужчин в полных рыцарских доспехах и с торчащими из-за плеч рукоятями мечей. |
