|
Бобик насторожился. Зигфрид тут же взял в руку клиновидный топор на длинной металлической рукояти, любимое его оружие, хотя рукоять меча тоже с готовностью выглядывает из ножен и просится в ладонь. — Сэр Ричард, — сказал он предостерегающе. — Только взгляну, — ответил я. — А вдруг оно нападает на безоружных крестьян? Он буркнул: — Мужчины должны сами защищать себя и своих женщин. Я хотел соскочить с седла, но Зайчик фыркнул и пошел наверх, ловко прыгая по камням. Гребень приближается с каждым шагом, за спиной Зигфрид спрыгнул и с руганью тащит своего коня в поводу. С той стороны рев прозвучал громче. Гребень опустился, я увидел внизу в окружении острых скал на ровной каменистой земле ярко-красную пентаграмму с горящими черным огнем свечами по углам звезды. Огромный зверь, похожий на мышь размером с быка, с раздраженным ревом бегает по кругу. В центре пентаграммы сидит, испуганно сжавшись в ком, обнаженная женщина с распущенными волосами, что закрывают ее тело чуть ли не полностью, а зверь время от времени с яростным рычанием бросается на незримую стену, царапает острыми когтями и пытается ухватить зубами, но та пока держится, и он носится вокруг, пытаясь отыскать место, где сумеет прорваться. Зигфрид с пыхтением поднялся ко мне, глаза его расширились, а пальцы выпустили повод коня. — Что за… тварь? — Это ты о ком из них? — спросил я. — Сэр Ричард! — А что, — сказал я раздраженно. — Эта дура решила попробовать себя в колдовстве. Вот и допробовалась. Зигфрид сказал торопливо: — Надо спасти ее! — Колдунья, — напомнил я строго. — Но эта тварь ее в конце концов достанет! Такая защита не держится долго… — А мы сожжем на костре, — напомнил я. — И такое сочное мясо превратим в пепел, нерационально. Так пусть хотя бы животное покушает. Смотри, какое худое! Женщина увидела упавшую на нее тень, вздрогнула, но, рассмотрев нас, торопливо опустила голову на колени. Зигфрид сказал решительно: — Нет, сэр Ричард!.. Негоже оставлять в беде женщину! Пусть она даже трижды колдунья. — Подумай о костре, — напомнил я. — То будет завтра, — крикнул он, — а это… сегодня! Он начал спускаться по косогору на ту сторону. Я сказал в спину, чувствуя себя абсолютно правым, но от этого чем-то неполноценным и неправильным: — Запрещать не могу и не буду, это твоя личная жизнь! Только учти, благодеяния не остаются безнаказанными даже среди мужчин, а уж женщина… Еще до костра она точно в ответ наведет на тебя какую-нибудь порчу. Он обернулся, взглянул снизу вверх. — Но я не могу иначе! — Почему? — Я рыцарь, — напомнил он с достоинством. — Я клялся помогать тем, кто не может помочь себе сам. — Ну смотри, — сказал я. — Здесь ты волен. Но лучше бы впустил в круг ту зверушку. Нет человека, нет проблемы. Камни под ногами Зигфрида посыпались вниз. Зверь заметил спускающегося человека в доспехах. Женщина тоже вскинула голову, ее глаза со страхом и недоверием впились в могучую фигуру рыцаря с обнаженным мечом в руке. |
