|
— С друзьями судьба должна быть общей! Они разом подняли над головами чудовищного размера старинные топоры. Я послал Зайчика вперед, он ударил коня пылающего всадника грудью, тот отступил, арбогастр завизжал и ударил копытами. Конь противника попятился, задние копыта соскользнули с обрыва. За спиной прозвучал вопль Хреймдара: — Слева! Я уклонился, не глядя, одновременно поводом заставил Зайчика отпрыгнуть. Огромное лезвие топора со свистом прорезало воздух, а я в ответ обрушил лезвие меча на горящую голову. Взвился сноп багровых искр, словно ударили по бревну, уже превратившемуся в догорающие угли. Руку больно дернуло, будто саданул со всей дури по валуну. — Дружба обязывает! — крикнул я. — Ты же не оставишь соратников? Пылающий всадник прохрипел: — Ты… смертный… — Ты тоже, — крикнул я. — Друзья твои уже в аду, как тебе не стыдно их бросить? А как же воинская дружба? Он снова замахнулся, но я попятился, даже не пытаясь подставить щит, слишком уж массивное это чудовище, топор в его лапе таких размеров, что с одного удара прорубит городские врата. — Дружба бессмертна, — повторил я с укором, — как тебе не стыдно не пойти за друзьями? Увернувшись пару раз, я сманеврировал ближе к обрыву, а потом коснулся коленом Зайчика и сказал кровожадно: — Давай! Он сделал стремительный прыжок вперед, удар о багрового коня едва не выбросил меня из седла, но того отпихнуло на три-четыре ярда. Я видел ужас в горящих адским огнем глазах багрового коня, когда задние копыта сорвались с края. Какое-то мгновение пытался уцепиться передними, из копыт даже начали вылезать длинные когти, но тяжелая задница и масса воина в громоздких доспехах потащили в пропасть. Я победно прокричал: — Скажи всем там в аду, что скоро приду погонять их и там! Я человек веселый! Хреймдар подбежал, осторожно наклонился над краем. На лице его, как мне показалось, заиграли отблески далекого зарева. Я опасливо посмотрел вниз, там далеко у подножия в самом деле целое море пурпурного огня, освещающее обрывистый склон. Раскаленные всадники и кони разбились внизу на крупные и мелкие угли, что образовали целое огненное озеро. — Красиво? — спросил я. — Эх, Хреймдар! Не спи, замерзнешь. Он вздрогнул, выходя из ступора. — К-красиво? — Ну да, — сказал я, — во всем нужно видеть прекрасное. Мы же эстеты? А это красиво и символично: они жили ярко, горели на работе и сгорели ярко и празднично. Никаких отвратительных трупов, гниющего мяса… а вот так! Уверен, ты бы тоже хотел вот так красиво! Он содрогнулся всем телом. — Н-нет!.. Ничуть! Я изумился: — Не находишь это волнительным? Ты что, ни разу не эстет? Он попятился от края. — Ваша светлость… ну какой эстет из ученого? Да и вообще, эстетов не бывает! Я широко раскрыл глаза. — Как это? Я со всех сторон слышу… — Врут, — сказал он сердито. — Мелкие людишки придумывают себе достоинства, чтобы тоже выглядеть как бы людьми. А нам себе придумывать ничего не надо, мы и так чего-то стоим. |
