|
Я невольно засмотрелся, но ткань снова умело зацепилась за отвердевший кончик. Бабетта, словно не замечая, влюбленно смотрит мне в глаза, но я чувствую, как веселится, для нее такая игра круче секса, а со мной еще интереснее, такого упрямого самца еще не встречала, ишь, принципы, и хотя, конечно же, поддастся, но на неких своих условиях… – Постоянство в любви, – сказала она неожиданно рассудительно, – это леность сердца. Надеюсь, вы не один из безнадежных влюбленных в некую даму? – Уже нет, – ответил я. Она умолкла, потом сказала с сочувствием: – Ах, сэр Ричард, простите! Я не думала, что коснусь раны. – Ничего, – ответил я с горечью. – Уже зажило. Я такая скотина, все на мне заживает быстро. Даже шрамы рассасываются. – Но все равно, – сказала она горячо, – у того, кто любил, а потом разлюбил… или его разлюбили, остается больше, чем у того, кто не любил вовсе… Ах, сэр Ричард, ну как я могла подумать, что тот скромный и местами даже застенчивый молодой рыцарь, который въехал в крепость герцога Готфрида и назвался его незаконнорожденным сыном, станет таким великим завоевателем? – Что-то изменилось бы? – спросил я. По ее глазам видел, что да, многое бы изменилось, но она сладко улыбнулась и еще слаще промурлыкала: – Наверное, постаралась бы настойчивее тащить вас в постель. Понимая, что потом у вас времени будет все меньше и меньше. Она вскинула руки исконно женским жестом, поднимая волосы на затылке. Почему-то это движение в самом деле красиво, признаю, хоть и не разумею, повертелась перед зеркалом, рассматривая себя так и эдак, а я во все глаза рассматривал ее, копию Мерилин Монро, женственную и сладкую, но в то же время сильную и волевую, что идет по жизни так, как считает нужным, и если мораль в чем-то против, то тем хуже для морали. Я поднялся и церемонно поклонился. – Леди Бабетта, беседа с вами доставила мне удовольствие. Она покачала головой. – Ох, сэр Ричард! Когда мужчина говорит, что женщина доставила ему удовольствие, он не имеет в виду беседу. Двери распахнулись, стражи перешагнули порог, гремя железом. Бабетта пошла к выходу, но там оглянулась, в ее взгляде я прочел, что потерял, дурак, какую-то возможность. Дверь захлопнулась, а я все думал, что же я потерял, на этот раз Бабетта намекала явно не на постель. Велико ли, мало ли зло, его не надо делать. Но если оно на пользу Отечеству, а Отечество у нас переносное, оно в наших знаменах, то это уже и не зло, потому что зло бывает только в отношениях между людьми, а между народами называется иначе. Я формулировал для себя эту мораль политика и общественного деятеля, когда из стены появился Логирд. – Готовы, сэр Ричард? – Давно, – ответил я сварливо. – Последний посетитель ушел еще полчаса назад! Зря время теряем! – Она ушла пять минут тому, – смиренно напомнил Логирд, – но это неважно, я принес формулу заклятия. Длинновата, но уж постарайтесь выучить… Кстати, сможете усвоить еще один прием. Я могу… мог зеркально отражать магическую атаку… Вам это не очень понравится… – Почему? – Защитная магия, – пробормотал он, – а вы свирепый боец наступательного типа, честь и слава, все вперед, мечи наголо… Вам, скорее всего, это и не надо, позорит достоинство неустрашимого… – Я что, дурак? – спросил я. – Давай! Все давай. И побольше. Когда пойду в миротворцы, и защитная магия понадобится. Он спросил с удивлением: – Разве вы уже не миротворец, как я наслышан? – Вообще-то да, – согласился я. |
