|
– Это же святой, что покровительствует Армландии! Он прожил долгую жизнь, сражаясь с варварами на востоке, с орками в Зачарованном Лесу, в Синем Болоте с ящерами, в пустынях с гигантскими червями, а еще совершил много подвигов, побивая огров, троллей, банши, смертов, агрей и гунгелингов, очищая мир от драконов и великанов! – Он святой? – усомнился я. – Святой, – подтвердил Макс с готовностью. – На смертном одре признал учение Христа, покаялся в грехах и открыл сердце Господу. Последний вздох и душу его принял сам архангел Михаил, что вообще-то редко отлучается с небес… – Да, он домосед, – подтвердил я. Макс посмотрел на меня с уважением, как на знатока небесных распорядков. – За эти деяния церковь признала сэра Вудлонга святым. Я поинтересовался: – И как он? – Что именно, сэр Ричард? – Что делает теперь? Будучи святым? Он поморщил лоб, развел руками. – Он святой. Разве святые что-то делают?.. Ну, может быть, ходит по дорогам в одеждах нищего и тайком помогает страждущим… – Сэр Вудлонг? – спросил я с сомнением. Он подумал, развел руками. – Вы правы, сэр Ричард, – признался он. – Честно говоря, не могу сэра Вудлонга представить этим, ну, помогающим страждущим! Раньше он так помогал, что все зубы оставались на полу. А где проходил во славу церкви с мечом в руке, там даже трава лет десять страшилась высовываться на свет божий. – Герой делает то, что можно сделать, – изрек я. – Другие этого не делают. И тем самым избегают длинных рук международного трибунала… Продолжайте веселиться, сэр Макс! Любой праздник – благородный повод для обжорства. – И для пьянства, – ответил Макс серьезно, с юмором у него туговато. – Не так часто все собираются за одним столом. – Ну да, – согласился я. – Сколько той зимы? Он откозырял и ушел по направлению к главному залу. Я после коротких колебаний спустился в подвал, в ноздри ударил едкий запах химикалий. Я уловил аромат лесных трав, а когда открыл двери в лабораторию, там жарко, в трех тиглях накаляются крючки и щипцы, будто здесь мини- пыточная, а в большой колбе по кругу с большой скоростью вращается зеленая жидкость. Я с изумлением увидел стебли дивных цветов, похожих на тюльпаны, но крупнее, золотистого солнечного цвета. Торчат из узкого горлышка простого глиняного кувшина, мои ноздри жадно затрепетали от чудесного аромата. Миртус вылез из-под стола, где собирал разлетевшиеся высушенные стебельки трав, торопливо поклонился. – Ваша милость, что прикажете? – Здорово, – сказал я пораженно, – на дворе зима, а у тебя… цветы! – Простите, ваша милость, – сказал он торопливо. – За что? – За это излишество. – Цветы – это красиво, – изрек я. – Красиво и благородно, а значит – никакое не излишество. Или купил из государственных средств? В смысле, истратил на них всю магию, что копил год? Он испуганно замотал головой. – Что вы, ваша милость! Это так, пустячок… В смысле по затрате магии. Но с ними работается лучше. – Одобряю, – сказал я важно. – Допинг тоже должен быть красивым. Ну там цветы, вино, бабы… Хотя нет, это все антидопинг. Лучше уж просто цветы, но без мыслей, о том, кому дарить. – Это никому, – заверил он. |
