|
– Как видите, ваше высочество... А я ведь воин Зорра, христианского королевства. В зале стояла потрясенная тишина. Рыцари застыли с выдернутыми из ножен мечами. Конрад кивком велел спрятать железо в ножны, посмотрел на меня, насупясь: – Что за чертов молот у тебя, рыцарь? – Языческий, – ответил я, – который, вон посмотрите, ваш священник не одобряет... Священник, белый от ужаса, крестился, бормот, молитвы, руки его мелькали со скоростью ветрянс мельницы во время урагана. Он упал на колени и бил лбом о мраморный пол, усеянный останками мраморной композиции. – Да-а, – сказал Конрад с удовольствием. – Да ты еще и богохульник?.. Тебя ж за эту статую церковь проклянет!.. И на костер, на костер... Еще и танцы вокруг костра устроит. – Наша, – сказал я и выдвинул по-ланселотьи нижнюю челюсть, – что в Зорре, не проклянет. Он все еще колебался, раздумывал. В зале было тихо. Конрад был известен как непредсказуемый король, который решения принимает быстро, никогда не советуется с окружением... и почти никогда не ошибается. – Ну, – проговорил он медленно, все еще раздумывая и подбирая слова, – если святоши Зорра такой молот не отобрали и не бросили в огонь... Ладно, на том и порешим! Я пришлю вам пять тысяч воинов!.. Нет, пять прислал Арнольд, я пришлю семь. Мог бы и тысячу, у меня один стоит десяти Арнольдовых, но... пусть будет семь. Глава 3 Назад то неслись во весь опор, то ползли как черепахи. Ланселот оглядывался, словно за ним мчался табун чертей с вилами. Но за нами двигалась прекрасно обученная конница, которой нужно давать время на отдых. Земля грохотала и стонала, когда все семь тысяч тяжеловооруженных всадников – хвастливый Конрад прислал сильнейших – скакали за нами следом. В конце концов Ланселот объявил барону Генкелю, командующему этим семитысячным отрядом, что мы поедем вперед, чтобы организовать им достойную их славы и воинского умения встречу. Но когда мы оторвались на полмили перед, Ланселот повернул голову в мою сторону, и я увидел, что неустрашимый рыцарь смертельно напуган. – Как, – воскликнул он в яростной растерянности, – как ты осмелился разбить священную реликвию?.. – Как? – переспросил я. – Да молотом, как еще... А здорово брызнуло? – Не играй словами! – сказал он металлическим голосом. – Такого кощунства... даже от тебя не ждали! – Но результат на лице? – спросил я. – Конрад отправил в Зорр большой отряд. Что еще? – Да что Конрад... Тебе не дорога твоя душа? Он покачивался в седле, ровный и железный, как прежде, но лицо впервые было испуганным, а глаза вылезали из орбит. Даже нижняя челюсть стала короче, что ее хозяина нисколько не портило. С этой челюстью и страхом на морде лица он стал несколько человечнее, что ли. Но на меня бросал острые злые взгляды, что высекали искры о мои доспехи. Не будь этого железа, я бы уже истекал кровью. – Я сумею это объяснить святой инквизиции, – ответил я. – Ну, попробую суметь. – Да кто тебя будет спрашивать? Тебя сразу к столбу на площади! Я первым брошу факел на кучу хвороста! – Не будем решать за святую церковь, – предложил я. – Это кощунство... это даже дьявольская гордыня – предрешать приговор святейшей инквизиции! Не так ли, сэр Ланселот? Он задохнулся, будто его ударили бревном в живот. Я старался держать лицо каменным, по-ланселотьи, как я это называл, хотя сейчас Ланселот был похож на кролика под копытами боевого коня. Сам же я внутри трясся мелкой дрожью, ибо вовсе не был уверен, что поступил правильно. Нет, я поступил правильно, но не уверен, что инквизиция это оценит так же, как оценил я. – Главное, – сказал я, – что сам Конрад не рассвирепел, что я разбил эту статую. |
