|
– Это недолго... Король сказал, что обернемся за сутки. Она прошептала сразу распухшими от горя и слез губами: – Но как это можно? – Можно, – ответил я тихо. Она сказала еще тише: – Но почему ты? – Не знаю, – ответил я честно. – Похоже, что только я что-то могу сделать лучше других. Лавиния, я вернусь быстро!.. И сразу же пойду к королю. И к королеве. Я им расскажу все... Она ахнула, прижала ладонь к губам. Глаза ее со страхом и надеждой смотрели в мое грозное лицо. За королевой должок, мелькнуло в моем черепе. Да и король на меня рассчитывает, он не должен сопротивляться. Правда, церковь будет категорически против, церковный брак свят, нерушим... – Я боюсь, – прошептала она. – Не делаем ли мы дурно? – Нет, – ответил я. В ее чистых глазах блестели слезы. – Но я клялась перед алтарем быть мужу верной... Не оставлять его ни в богатстве, ни в бедности, ни в здравии, ни в болезни... Я нежно поцеловал ее щеки, глаза. – Я люблю тебя, Лавиния. И бог тебя любит, он тобой любуется, он никогда не захочет тебя огорчить или сделать тебе больно. Все, что мы делаем, – угодно богу. Бог на нашей стороне! Вот увидишь. – Я так боюсь... за нас, Ричард! – Все будет правильно, – сказал я горячо. – Бог с нами. Вот увидишь – он с нами. А люди... люди могут ошибаться. Как и законы, что придумали люди, они – временные. Сегодня одни, завтра другие. А те законы, что установил бог, – вечные. Мы с тобой живем по божьим законам. Мелькнула мысль, что отец Дитрих, великий инквизитор, тоже будет на моей стороне. На нашей. Хотя я формально нарушаю церковные каноны, но всегда есть исключения... И хотя это звучит подленько, вроде бы мощу лазейку, мол, для всех низзя, а мне, замечательному, по блату можно, но ведь действительно существует мораль для простолюдинов... назовем ее мораль простого человека, электората, и мораль господ, как их называл Ницше. Как всем нельзя уйти в рыцари, кто же тогда будет пахать и сеять, как всем нельзя в монахи – род людской пресечется, так для всех нельзя распустить строгие вожжи нравственности – рухнет общество... – Я тебя люблю, – сказал я твердо. Она крепко-крепко прижалась к моей груди. – Это я тебя люблю, Ричард. Я умру без тебя. Мне уже плохо и страшно только при мысли, что ты покинешь Зорр хоть на день! – Я вернусь, – ответил я – почудилось, что уже когда-то говорил. – Я вернусь, Лавиния! Она слегка отстранилась, чтобы мои руки приподняли ее ночную рубашку. Ее чистое нежное тело было целомудренным и трепетным. Я обнял ее, как изгнанный Тристан обнимал Изольду, жену короля Марка, как обнимал ее человек, обреченный тайком урывать любовь, которая на самом деле принадлежала ему по праву. Глава 5 Алая заря охватила полнеба, из-за края городской стены показался край сверкающего диска. Меня пошатывало, я шел с блаженной улыбкой идиота. Душа порхала, взмывала, я взмывал с нею. До моего дома рукой подать, мимо как раз проплывала каменная громада костела. Я сделал шаг в сторону, плечо ударило в тяжелые створки. Навстречу потекли струйки ладана, а когда я вступил под высокие строгие своды, запахи словно бы рассеялись. В окна с цветными стеклами проникли первые лучи утреннего солнца. Я медленно пошел по широкому проходу. Луч света наискось высветил широкий квадрат впереди. Остальной зал казался темнее, таинственнее. Далеко впереди, у алтаря, спиной ко мне стоял на коленях человек в черном плаще. Капюшон был надвинут низко на глаза. Молился он молча, я подошел и опустился на колени рядом. Он явно слышал еще издали звон моих рыцарских шпор, но не шелохнул бровью даже тогда, когда я оказался бок о бок. Я уловил, что он закончил молитву, лишь когда услышал вздох, а его напряженная фигура заметно расслабилась. |
