|
Утром разбудили чертовы петухи, кто их только назвал божьими птицами, да еще рев скота, ржание коней, крики, скрип телег, это хуже, чем дорожный шум на Садовом кольце, я поднялся сонный, протер кулаками глаза. Брат Кадфаэль с укором смотрел на мой меч. Зато пес поглядывал весело, скалился во всю широченную пасть. Я проследил за их взглядами, на полу небольшая темная лужица, натекло с лезвия моего меча. Сейчас уже застыла, потемнела, но даже брат Кадфаэль понимает, что это не вишневый компот, хотя и похоже. — Я лунатик, — сообщил я. — Ничего не помню. Прошлый раз, правда, половину города зарезал, всех женщин обесчестил, слуг перебил, а потом еще и дома подпалил… Пироманьяк я потому что! Это ко всем моим непревзойденным достоинствам. Пес скалил зубы, брат Кадфаэль покачал головой. — Все шутите, брат?.. — Да, кто-то пытался нас усыпить, как дрозофил. Я даже не понял, из-за кого. — Наверное, из-за меня, — сказал брат Кадфаэль грустно. — Не все принимают веру Христа с великой радостью, не все… — Не все, — согласился я. — Вот полабские славяне совсем не ликовали. Ладно, сейчас неудавшегося киллера ласково вопрошает небесная инквизиция, а мы отправимся завтракать. Он спросил грустно: — Брат паладин, ты в самом деле можешь вот так… — Как? — Убить человека, а потом идти завтракать? — Дык аппетит только разыгрывается! — воскликнул я. — Это ж такой впрыск адреналина и желудочного сока! В коридоре нас встретила хозяйская дочь, в руках огромный тюк, сказала, вытягивая шею: — Уже встали? Ранние пташки! А мы вам одежку подобрали… — Это вы ранние, — сказал я, — но какие молодцы… Быть вам монополистами в отельном бизнесе! Брат Кадфаэль, ты пока примерь, а мы с Бобиком закажем завтрак поплотнее. Ты знаешь, где нас найти. Брат Кадфаэль смотрел на кучу одежды с недоумением. — Это… мне? — Не будешь же ты расхаживать и дальше в моей рубахе? — Жадничать нехорошо, — сказал он с укором. Я отмахнулся, мы с псом спустились на первый этаж, но перед входом в столовую нас перехватил хозяин. С опаской поглядывая на пса, он заговорил негромко, при этом заметно нервничал, приглушал голос и все время оглядывался: — Человека, которого вы… никто не видел на постоялом дворе. Дудка у него непростая, такие уже находили в старых городах. Можно выдуть хоть туман, что скроет все на половину мили, хоть дождь, можно даже снег, что труднее… но никто не знал, что можно еще и разные запахи. Похоже, вас старались просто крепко усыпить, чтобы не то обокрасть, не то… Он умолк, я кивнул, договорил: — Либо что-то более кардинальное. Но будем считать, что мелкий воришка влез по стене и пытался нас обокрасть. Иначе отпугнем постояльцев, верно? Он вздохнул. — Ох, как верно! Вы и не представляете, ваша милость, какое это трудное дело — содержать постоялый двор. — Догадываюсь, — сказал я. — Днем работаете, ночью строите менеджмент на следующий день?.. Ладно-ладно. Нам хороший плотный завтрак, харчей в дорогу, и мы отбудем. В обеденном зале народу почти нет, по взмаху руки хозяина слуги торопливо накрыли скатертью тот же столик в помещении для чистой публики. Пес вздохнул и полез под стол. Хозяин поклонился, спросил: — Ваша милость, харчей на сколько дней? — Да чтоб хватило до ближайшего города, где будет гостиница. Учти только, что мой пес любит жареное мясо. Он вскинул кустистые брови, в глазах недоумение. — Если еда с вашего стола не подходит вашей собаке, то не лучше ли… прогнать эту зажравшуюся скотину? — Он мне дорог как память, — объяснил я. — Так что поторопись, брата Кадфаэля тянет на подвиги. |
