— Да отстань ты от нее… Почему бы тебе не составить компанию Элизе?

Элиза, блондинка, молча шла немного в стороне, покусывая травинку. Брюнетка, смеясь, заметила:

— Ах, да, Элизу-то одну оставили.

— Я не нуждаюсь в компании… Мне и одной хорошо, — зло бросила Элиза.

— А почему ты сам не составишь компанию Элизе? — говорит мне Луиджи.

— Да, — засмеялась брюнетка, — почему вы не составите компанию Элизе?

Тут меня вдруг взорвало, и я ответил:

— Знаете что… столько собак на одну кость… Я, пожалуй, составлю компанию Элизе, а вы тут развлекайтесь…

И без колебаний направился к Элизе. Взяв ее под руку, я сказал:

— Значит, Элиза… мир?

— А мы и не ссорились, — ответила она сдержанно.

Так мы шли по пыльной дороге мимо башен на стене.

Скоро я понял, что мой маневр удался; действительно, брюнетка казалась уже не такой веселой: смеясь и кокетничая, она то и дело бросала на нас с Элизой, шедших сзади, ревнивые взгляды.

Я спрашиваю Элизу:

— Что нужно твоей подруге?.. Чего она хочет?

— Она кокетка… И любит, чтобы все мужчины ухаживали за ней.

Я говорю:

— А я вот буду ухаживать за тобой… хочешь?

Она ничего не ответила, может быть из робости, только покраснела и протянула мне руку.

Так мы дошли до конца улицы, потом повернули обратно; смех и шутки не смолкали, и вот мы опять вернулись к кино. Вдруг брюнетка поворачивается и говорит решительно:

— Послушайте-ка… Вот уже целый час вы заставляете нас таскаться по этой пыли… Может, вы наконец предложите нам что-нибудь другое? А если вам нечего предложить, то лучше расстаться…

Элиза, счастливая оттого, что я держал ее под руку, вдруг расхрабрилась:

— Они предлагают нам побыть в их компании.

Брюнетка, не обращая внимания на ее слова, продолжала:

— Послушайте, мне пришла в голову идея… У вас у четверых наберется денег хотя бы на два билета?

Мы переглянулись. Я сказал:

— Наверно, наберется… как, Ремо?

— Конечно, — говорит тот.

— Хорошо… тогда я пишу ваши имена на четырех бумажках… Потом мы кладем эти бумажки в чью-нибудь кепку и тянем жребий… Выигравший выбирает одну из нас и идет с ней в кино за счет остальных трех… Согласны?

Мы снова переглянулись. С одной стороны, это было очень соблазнительно, потому что брюнетка нравилась нам всем и мы прекрасно знали, что каждый выберет, конечно, ее; но, с другой стороны, никому не улыбалась перспектива оплачивать кино и девушку для другого. Наконец я сказал:

— Я согласен.

Остальным тоже пришлось согласиться, чтобы не ударить в грязь лицом.

— Прекрасно, — говорит брюнетка, — давайте мне деньги, кепку и карандаш.

Мы без особого удовольствия вывернули свои карманы и набрали на два билета, даже немного осталось еще. Ремо дал свою кепку, Луиджи — огрызок карандаша. Брюнетка берет деньги, подбирает старую газету, отрывает от нее четыре полоски и, отбежав к груде развалин у стены, кричит нам издали:

— Скажите скорее ваши имена!

Мы говорим. Она пишет их, кладет бумажки в кепку, перемешивает их, подходит к подруге и говорит ей:

— Тяни.

Элиза тянет, разворачивает бумажку и торжествующе читает:

— Джулио.

Это я. Я подхожу и говорю:

— Я выиграл.