В ту же ночь Василевичу было доложено об успешном решении его проблемы.

Рахманов решил захватить село с ходу, не дав возможности кучке милиционеров опомниться. Атака должна быть стремительной, а бой скоротечным. Потом его отряд уходит в другой район, меняя место базирования.

Шоссейная дорога в Катын-Юрт была заблокирована блокпостом, а преждевременная встреча с федералами нежелательна. Всему свое время. Поэтому в село они войдут со стороны поля, которое раскинулось с противоположной стороны Катын-Юрта, там есть небольшая проселочная дорога, достаточно широкая, чтобы пройти грузовикам, не говоря уже о легковых машинах. Все должно быть закончено еще до восхода солнца.

Солнце еще не встало, даже первые ранние птицы еще мирно спали в широких кронах деревьев. Мгла окутывала горы и простиралась над равнинами. Ночной холод заставлял зябко поеживаться.

Колонна из нескольких крытых «Уралов» и джипов стремительно неслась по пустынной дороге. Все напряженно молчали. Соколов сидел на заднем сиденьи первого джипа. Пустая глазница направленного на него дула автомата казалась сейчас черной дырой, в которую он провалится, сделав один неверный шаг. Рядом с водителем возвышался Рахманов. По его неровному дыханию чувствовалось, насколько напряжены сейчас нервы полевого командира.

Впереди, справа от дороги, показалось поле, окрашенное ночью в черный цвет, а где-то вдалеке неясными темными очертаниями, словно мираж, вырисовывались на фоне темно-синего неба небольшие домики Катын-Юрта.

Показался съезд на проселочную дорогу. Рахманов по рации приказал остановиться и выслал вперед разведку. Потянулись тоскливые минуты ожидания. Вокруг не было ни звука, только монотонно завывал ветер, заставляя шуметь листву на деревьях и беспокоя высокую траву на полях.

Рахманов начинал беспокоиться. Он периодически бросал косые взгляды на Соколова, в которых без труда можно было прочитать смертный приговор. Вдруг в рации раздался щелчок и отчетливо послышался голос посланного вперед разведчика: «Все спокойно, впереди никаких препятствий».

Машины осторожно двинулись вперед с включенными фарами. Силуэты домов увеличились, стали более отчетливыми. Слева, рядом с дорогой, возникли полуразрушенные постройки давно брошенной фермы, которые не были видны с дороги.

Рахманов приказал остановиться. В село они должны войти пешими, потому что, как он рассудил, на узких улочках машинам будет трудно развернуться, кроме того, рев моторов разбудит даже глухого. Они вырежут кого надо без малейшего шума, возьмут клад и растворятся во тьме.

Боевики развернулись в цепи и молча двинулись к окраине села. Соколова подталкивали вперед дулом автомата. Сколько еще? Пять метров, снова пять метров, каждый шаг давался все с большим трудом. Уже были различимы темные окна, завешенные шторками. Народ спал тем крепким глубоким сном, который бывает только под утро, не представляя, что может произойти через несколько минут.

Первая цепь поравнялась с небольшим сарайчиком с обвалившейся крышей, смотревшим на дорогу двумя пустыми оконными проемами, которые давно забыли, что когда-то в них были вставлены рамы и стекла.

Вдруг раздался какой-то треск, и люди, привыкшие уже видеть в темноте, внезапно ослепли от необычайно яркого, режущего глаза сияния, заполнившего все пространство. Десяток мощных прожекторов были включены одновременно. К этому был готов только один безоружный человек – капитан Соколов.

Резким ударом он выбил у своего конвоира автомат и, перекатившись в сторону, с колена дал очередь. Она перерезала пополам Рахманова, все еще закрывавшего глаза руками, ослепленного и ошарашенного. Подогнув колени, он рухнул на землю, так и не успев понять, что произошло.