Но, испытывая скрытое торжество, Юдин лишь пожал плечами. Ротного он, конечно, уважал за его боевое прошлое, но недолюбливал за излишнюю резкость.

– Когда? – Лукьянчиков понял, что протестовать не имеет смысла, и смирился.

– Завтра, – лаконично оповестил Юдин.

– Понятно. Вместо кого? – Ротный взял ручку и, дожидаясь ответа, начал что-то записывать.

– Курочкин сломал ногу, – нехотя признался Леха.

– Курочкин? – Ротный наморщил лоб, вспоминая. Наконец память услужливо выдала ему картинку тощего субъекта. – Это лейтенант из «пиджаков»?! – обрадованный своей зрительной памятью, начал он и вдруг осекся. – Так он же в ОРО?!

Лешка нехотя кивнул.

– Так ты что, на его место орошником? – понял Лукьянчиков и, увидев убитый взор своего подчиненного, попробовал слегка его приободрить: – Да ты не расстраивайся, кому-то и карты рисовать надо.

– Всю жизнь мечтал! – обиженно пробормотал Леха, встав и двинувшись к двери.

– Отдыхай! – бросил ему вслед ротный, потом, опомнившись, добавил: – Завтра на службу можешь не приходить.

– Угу, – угрюмо бросил Юдин.

Можно было подумать, он собирался это делать! Какая служба, если ему еще предстояло собрать вещи? Впрочем, особых проблем с этим не было. Орошник – это не группник, ему много брать с собой не надо: смену белья, мыльно-рыльное, да и так, по мелочам. Спальник дадут; новый «комок», говорят, там получить тоже не проблема. Вот и все, а эти все фонарики-хренарики, кружки-финтифлюжки, компасы-момпасы, спальники полегче и прочая лабуда ему ни к чему. Хотя компас Алексей решил взять: места много не занимает, а так, мало ли, еще придется ориентировать карту на местности. Но на душе было пакостно, все его мечты о подвигах летели в тартарары. И никакого выхода из сложившейся ситуации он не видел.

Добро и зло

То, что действовала целая группа, сомнения у следователей не вызывало.

– Она уже какая по счету? – устало вздохнул сидевший за столом полковник Сергей Федорович Колпашников. После объявления о вознаграждении за сведения о возможных участниках теракта информация от очевидцев посыпалась как из рога изобилия.

– С начала официального рабочего дня тринадцатая, – сообщил подполковник.

– Тринадцатая? – полковник покачал головой. – Что ж, будем верить, что вопреки бытующему мнению цифра окажется счастливой.

– Это смотря для кого, – улыбнулся Трунцев. И вновь перейдя на серьезный лад: – Шанс, что она действительно что-то видела, есть; во всяком случае, она не утверждает с яростью маньяка об исключительной ценности своих сведений. И ее «возможно» дает нам надежду.

– Что ж, посмотрим, – осторожно согласился Колпашников с выводами своего заместителя. – Ты уже сказал, куда ей прибыть?

– Нет, – отрицательно покачал головой Трунцев, – она просила приехать к ней на дом.

– Даже так? – Полковник восхитился наглостью случайной свидетельницы, но честь мундира требовала наказать подобное. – А не вызвать ли нам ее повесткой?

– Это будет затруднительно, – подполковник снова позволил себе улыбку. – Ей семьдесят семь лет, инвалид второй группы, колясочница, из квартиры выходит редко, только когда приезжает сын, чаще сидит у окна и, соответственно, наблюдает.