Каладин тяжело вздохнул, чувствуя, как что-то оборвалось внутри.

– Значит, снова прощание.

– Надеюсь, временное, – сказал Рлайн, а потом с некоторой неловкостью потянулся обнять Каладина.

Слушатель не любил этого человеческого обычая, и Каладин порадовался его порыву.

– Спасибо, – сказал Рлайн, отстраняясь. – За то, что позволил мне принять решение.

– Ты ведь этого хотел много месяцев назад. Когда я пообещал, что прислушаюсь к тебе.

– Я хотел, чтобы в меня верили и признавали мои желания.

– Я выполняю обещания. Особенно когда речь о друзьях.

– Я не стану настоящим певцом, Кэл. Я шпион. Меня этому учили – и учили хорошо. Я найду способ помочь изнутри. Помни, что первым народом, который Вражда уничтожил, когда вернулся, были не люди, а слушатели.

– Четвертый мост, – сказал Каладин.

– Жизнь прежде смерти, – отозвался Рлайн.

И скрылся в недрах башни.

Сил осталась сидеть на перилах. Каладин прислонился к камню, ожидая веселой реплики от своей подруги. Когда другие пытались утешить его смехом, это часто казалось фальшивым, неуместным. Но Сил… она действительно вытаскивала его из стремнин.

– Все уходят, да? – прошептала спрен вместо ожидаемой шутки. – Моаш, Камень, теперь Рлайн… все до единого. Они уходят. Или… или хуже. – Сил посмотрела на Каладина с несвойственной ей мрачностью. – Они все уйдут, и останется пустота.

– Сил, – сказал Каладин, – ты не должна говорить такие вещи.

– Но это же правда.

– Я тебя не брошу.

– Но ты почти бросил, – тихо возразила она. – Мой старый рыцарь… он не хотел уходить… Это не его вина. Он был смертным. Все умирают. Кроме меня.

– Сил, что случилось? То, что они сделали с башней, влияет на тебя?

Некоторое время она молчала, глядя на зеленые облака.

– Да, конечно. Прости. Это не то, что тебе нужно, верно? Я могу быть веселой. Я могу быть счастливой. Видишь?

Она взлетела в воздух, превратившись в полосу света, которая пронеслась вокруг его головы.

– Я не имел в виду… – начал Каладин.

– Успокойся, – отрезала она. – Ты что, разучился понимать шутки? Подъем. Нам нужно вернуться в клинику.

Она умчалась прочь, и – смущенный, взволнованный, но больше всего измученный – он отправился следом.

Навани наблюдала, как ее люди работали, наполняя самосвет в центре маленькой комнаты. Позаимствовав у тайленских ученых второй камертон, они сумели удвоить скорость.

Такой простой инструмент. Они с Рушу часами строили теории насчет процесса, которым пользовались тайленские артефабры, предлагали самые разные варианты, от спрятанных Сияющих до сложных механизмов, имитирующих методы осмоса воды, которые следовали тем же научным принципам, что и вливание буресвета. Реальный метод оказался безыскусным.

Разве не так все часто оборачивалось? Задним числом открытия выглядели несложными. Почему древние не догадались, что можно заманить спрена в самосвет? Почему они не обнаружили, что части расколотого самосвета будут связаны друг с другом? Добавь немного алюминия в клетки – и сможешь делать невероятные вещи. Обладая этим знанием, люди четыре тысячи лет назад могли бы получить летающие корабли с тем же успехом, как современники Навани.

На самом деле сотни крошечных скачков, ведущих к прогрессу, были не такими интуитивно понятными.