– Неужели ты не можешь пощадить их? – спросил Таравангиан со слезами на глазах. – Людей из Йа-Кеведа, ириали, тех, кто пришел к тебе добровольно. Зачем тратить их жизни впустую?

– О, я ничего не трачу впустую. Их жизнь завершится так, как они ожидают – в войне, в славе, в крови. Я дам им именно то, о чем они просили. Они, сами того не понимая, молят меня о смерти, когда просят власти. Ты один умолял меня о мире.

Вражда пристально глядел на Таравангиана:

– Харбрант останется средоточием спокойствия в грядущей буре. Не утруждай себя переживаниями за других. Они будут сражаться в войне, которую им обещали с самого рождения; и хотя она поглотит и уничтожит их, они будут наслаждаться ею. Я об этом позабочусь. Даже если их не поведет к этой славе тот, кто должен был стать их королем…

Пока бог разглагольствовал, Таравангиан кое-что заметил – свет, исходящий от Вражды. Он пульсировал, делая кожу божества прозрачной, светящейся изнутри. В этом ощущалось нечто… болезненное. Действительно, Вражда приостановился и как будто сосредоточился, подавляя этот свет, прежде чем продолжить.

«Я много раз терпел неудачу, но и с тобой это случилось», – подумал Таравангиан, глядя на бога. «Тот, кто должен был стать их королем» – это относилось к Далинару. Вражда в течение многих лет планировал куда более масштабную войну, чем та, что теперь поглотила Рошар. Некую странную битву за небеса.

Он хотел, чтобы Далинар участвовал в этой войне, но не смог перетянуть его на свою сторону. Вражда по-прежнему намеревался использовать все человечество в качестве своих передовых войск, как только завоюет Рошар. Сосредоточенный на разжигании своей войны за небеса, он растратит их жизни, превратит в рабов. Он прольет их кровь, чтобы сберечь певцов, которых считал более ценными воинами.

Мысли об этом сами по себе вызывали у Таравангиана ужас. Подобное было даже хуже быстрого и стремительного разрушения, которое он себе представлял. Это будет затяжной кошмар рабства, крови и смерти. И все же одна мысль успокаивала его. Та, которую умный Таравангиан отбросил бы как сентиментальную.

«Ты ожидал, что Далинар перейдет на твою сторону, – подумал Таравангиан. – Ты хотел, чтобы он стал твоим защитником. Ничего не вышло. Так что в конце концов ты оказался не умнее меня. Невзирая на хвастовство о том, что тебе открыто будущее, ты не знаешь всего».

Таравангиан однажды видел планы бога. Сможет ли он… сможет ли он сделать так, чтобы это повторилось?

Нет, он не осмеливался строить заговоры. Он не был умным. Он был… он был всего лишь человеком.

И все-таки… разве у кого-то есть больше возможностей встать на защиту человечества? Испытав мгновенный прилив рвения и отваги, Таравангиан сунул руку в карман и достал часть Диаграммы, над которой работал. Он прижал листы к себе, словно они его утешали.

Вражда заглотил наживку. Он подошел и выхватил желаемое из пальцев Таравангиана.

– Что это? – спросил Вражда. – А-а… Еще одна часть твоей Диаграммы. Отредактированная, да? Ты считаешь себя таким умным.

– Нет, – хрипло прошептал Таравангиан. – Я невежда.

– Как хорошо, что ты это признаёшь, – сказал Вражда и в один миг разорвал бумаги. Движение сопроводила яркая вспышка. – Это чушь. Ты ничто.

Таравангиан вскрикнул, схватив один из обрывков, трепетавший на лету.

Вражда махнул рукой. И во второй раз Таравангиану дали взглянуть на планы бога. Сотни тысяч парящих плоскостей с надписями, словно доски из невидимого стекла. Это было то, что Вражда показал ему год назад; на Таравангиана должно было произвести впечатление, насколько тщательным и обширным оказался замысел божества.