Шквал… Вражду можно обмануть. Это по силам даже тупому Таравангиану.

Старик пригляделся, пытаясь найти зачерненную часть, которую уже видел однажды. Да, вот она, испорченный текст: часть замыслов, разрушенная Ренарином Холином.

Последствия теперь выглядели значительными. Вражда не мог видеть будущее Ренарина. Никто не мог.

Черный след, похожий на шрам, расширился. Таравангиан быстро отвернулся, не желая навлечь на себя гнев Вражды. Но прежде чем отвернуться, Таравангиан увидел не до конца стертое слово на краю.

Его собственное имя. Почему? Что это значит?

«Я близок к Ренарину, – понял Таравангиан. – У всех, кто близок к мальчику, будущее туманно. Возможно, именно поэтому Вражда ошибся насчет Далинара».

Таравангиан почувствовал прилив надежды.

Вражда не мог видеть его будущее прямо сейчас.

Таравангиан склонил голову и закусил губу, зажмурился, надеясь, что слезы в уголках его глаз будут ошибочно приняты как знак благоговения или страха.

– Великолепно, не правда ли? – спросил Вражда. – Я все гадал, почему она дала тебе ощутить, на что мы способны. В некотором роде ты единственный, с кем я могу поговорить. Единственный, кто понимает, хотя и в ограниченном смысле, бремя, которое я несу.

«Сегодня ты мог бы просто прийти и отдать мне приказ, а потом уйти, – подумал Таравангиан. – Вместо этого ты болтаешь. Ты одинок. Ты хочешь покрасоваться. В тебе… есть что-то человеческое».

– Мне будет тебя не хватать, – сказал Вражда. – Я рад, что ты заставил меня пообещать сохранить жизнь людям Харбранта. Они будут напоминать мне о тебе.

Если Вражда мог быть одинок, если он мог хвастаться, если его можно было обмануть… Он мог испытывать страх. Пусть Таравангиан и был тупым, но он знал толк в эмоциях.

Вражда, понятное дело, обладал невероятной силой. Он был богом, наделенным властью. А разум? Разум у него человеческий. Чего может бояться Вражда? Он должен бояться! Таравангиан открыл глаза и пробежался взглядом по многочисленным витающим в воздухе стеклянным доскам с текстом. Многие из них были на языках, которые он не мог прочесть, но имена Вражда записывал глифами.

Таравангиан поискал взглядом плотный текст. Строчки, выражающие ужас – ужас гения. Он нашел их, но не смог прочесть, потому что они находились возле черного шрама. Слова, написанные наползающими друг на друга буквами, кружили вокруг имени, поглощаемого шрамом. Простого, пугающего имени.

Сзет. Убийца в Белом.

Дрожа, Таравангиан отвернулся. Вражда снова начал разглагольствовать, но Таравангиан пропустил его слова мимо ушей.

Сзет.

Меч.

Вражда боялся меча!

Вот только… Сзет был в Уритиру. Почему его имя было поглощено шрамом, который возник из-за Ренарина? В этом не было никакого смысла. Неужели Таравангиан чего-то не понял?

Ему потребовалось мучительно много времени, чтобы осознать очевидный ответ. Сзет был здесь, в армии, рядом с Далинаром. Который, в свою очередь, находился рядом с Ренарином. Далинар, должно быть, втайне привез Сзета.

– Ты не можешь себе представить, как долго я планировал это, – говорил Вражда.

Свет снова разгорался в нем, прямо под кожей, напоминающей тонкую бумагу. Он казался… не слабым – существо, способное порождать бури и уничтожать целые народы, не бывает слабым. Но уязвимым.

Вражда так много поставил на то, что Далинар сделается его защитником. Теперь эта часть замысла обратилась в хаос. Бог хвастался своими планами, но Таравангиан не понаслышке знал, что можно планировать сколько душе угодно, однако, если выбор одного человека не совпадает с твоей волей, все теряет смысл.