Вскоре шанай-им – Те, кто пришел с небес, – ворвались в Холинар. Только самые важные из них заслуживали таких комнат в башне, как эта, и поэтому большинство устремилось вниз, к более традиционному жилью в самом городе. Лешви, однако, принадлежала к элите Вражды. Она была не самой могущественной, но занимала среди Сплавленных достаточно высокое положение.

Отчасти Лешви заслужила свои отличия доблестью в битве, но Венли подозревала, что в равной мере причиной послужило ее неизменное здравомыслие. О многих нельзя было сказать того же, хотя Небесные справились лучше, чем другие виды Сплавленных. Девять разновидностей на их родном языке обозначались словом «тавро»; оно вызывало в памяти жар клеймящего железа, но Венли не видела подобных отметин на их коже.

Лешви замедлила шаг, ее дорожная одежда – на этот раз чисто-белая с красным – взвилась на ветру. Шлейф тянулся на добрых тридцать футов за спиной, опускаясь к земле, а ее волосы были распущены. Приземляясь, она раскинула руки, и слуги немедленно подскочили, чтобы расстегнуть застежки и снять более длинные части одеяния. Другие принесли воду и фрукты, с поклоном протянули ей чаши.

Прежде чем подкрепиться, Лешви подождала, пока отстегнут лишние детали костюма. Она взглянула на Венли, но не издала ни звука, так что Венли осталась стоять где стояла – с прямой спиной, с посохом в руках. Она уже давно преодолела первоначальные опасения, что ее разоблачат за мошенничество.

Как только длинный шлейф был снят, слуги помогли Лешви избавиться от мантии. Некоторые отводили глаза от ее развевающегося нижнего белья, но Лешви не заботило чувство приличия смертных. Она не пропела ни единой ноты в ритме смущения, хотя тело, которое ей предложили в этом воплощении, было маленским, мужского пола.

Утолив жажду и завернувшись в роскошные домашние одежды, Лешви села и подставила лицо цирюльнику, чтобы тот побрил ее, как это делают люди. Она ненавидела бакенбарды, даже если те, что росли у нее, когда она обитала в маленском теле, были мягкими и тонкими. Сплавленные могли усилием воли воздействовать на свои формы: к примеру, у них сохранялись узоры на коже, а некоторые отращивали панцири особой формы. Зная это, можно было легко узнать Сплавленного в любом из множества воплощений.

Конечно, у Венли было преимущество: она могла заглядывать в Шейдсмар и тотчас же определять, кто перед ней – Сплавленный, Царственный или обычный певец. Она старалась пользоваться этой способностью лишь в самых уединенных местах. Случится катастрофа невиданных масштабов, если кто-то выяснит, что Венли – Последняя слушательница, Царственная посланница, Глас госпожи Лешви – на самом деле является Сияющим рыцарем.

Внутри нее загудело. Тимбре могла читать ее мысли, а Венли могла понимать слова и намерения маленького спрена через пульсацию ее ритмов. В этом случае Тимбре желала, чтобы Венли призналась: она не Сияющий рыцарь. Еще нет, ведь она произнесла только Первый Идеал. Если она хотела совершенствоваться, предстоял немалый труд.

Венли безмолвно согласилась со спреном; ей становилось не по себе, если Тимбре пульсировала, когда поблизости был Сплавленный. Неизвестно, что могло ее выдать.

Учитывая это, она демонстративно не смотрела на Дула и Мазиш среди слуг. По крайней мере, до тех пор, пока они не вывели вперед нового рекрута – молодую фемалену в рабочей форме, с яркими мраморными разводами на черной коже. Венли загудела в ритме безразличия, делая вид, что разглядывает новоприбывшую – ее звали Шумин, – хотя они несколько раз встречались тайком.

Наконец Венли подошла к Лешви, которую все еще брили. Венли ждала, когда ее заметят, – и Лешви в какой-то момент дала знак, загудев в ритме удовлетворения.