– Сэр… – произнесла Лин у ближайшего стола.

Еще один труп представлял собой груду лоз, очертаниями смутно напоминающую человека.

«Спрен культивации… – сказал Буреотец. – Вернись к первому телу, которое ты увидел. Немедленно!»

Далинар не стал возражать и направился к передней части шатра. То, что он сначала принял за обычный труп, теперь совсем не казалось таковым. Бело-голубые волосы, куски одежды, которые были – теперь он это понял – того же цвета, что и кожа. Гром Буреотца прозвучал отрешенно.

«Я знал его. Сначала я этого не заметил. Не хотел замечать. Это Веспан. Спрен чести».

– Значит, это не… попытка превратить людей в подобие спренов, – сказал Далинар. – Это настоящие трупы спренов?

«У спренов нет трупов, – сказал Буреотец. – Спрены не умирают, как люди. Они – сила, которую нельзя уничтожить. Они… Это невозможно!»

Далинар обыскал комнату: под простынями обнаруживалось все больше странных трупов. Были и просто скелеты, и груды камней.

«Это место злее самого зла, – сказал Буреотец. – Здесь сотворили мерзость».

Подбежал Сигзил, держа в руках несколько дневников, которые нашел в задней части шатра. Далинар не понял написанное, но это оказались азирские глифы, и Сигзил их прочитал.

– Кажется, это перечень опытов. Первая колонка – имя спрена, вторая – дата. Третья – время… может быть, сколько они прожили? Большинство продержались не дольше нескольких минут.

– Кровь предков. – У Далинара дрожали руки. – А последняя колонка?

– Заметки, сэр, – сказал Сигзил. – Вот последняя запись. «Наш первый спрен чести прожил почти пятнадцать минут. Новый рекорд, причем на порядки длиннее всех предыдущих попыток. Похоже, природа спренов чести ближе всего к человеческой. При переносе их органы и мышцы формируются наиболее естественным образом. Надо заполучить новых подопытных.

Криптиков и спренов пепла невозможно перенести, опираясь на наши нынешние знания. Тела, которые возникают в их случае, немедленно разрушаются. Похоже, их физиология несовместима с фундаментальными законами Физической реальности».

– Шквал… – пробормотал Лейтен, ведя рукой по коротким волосам. – Что это значит?

«Немедленно покиньте это место, – сказал Буреотец. – Надо предупредить моих детей».

– Согласен, – сказал Далинар. – Забирайте все полезное, встретимся снаружи. Уходим.

Моаш бежал через башню, используя сплетения одно за другим, чувствуя, как грохочет конструкция. Она оживала. Его окружало светом.

Ее светом. Светом королевы.

А до того был ужасный звук. Он нарушил Связь с Враждой, заставив Моаша чувствовать боль за то, что он сделал, – боль, которой он не хотел. Боль, которую он отдал.

Эта боль бурлила и распространялась внутри его. Он убил Тефта.

Он… убил…

Тефта!

«Прочь, прочь, прочь!» – думал он, пробираясь по коридору, не заботясь о том, заденет ли людей своим осколочным клинком, пролетая над их головами. Он держал его наготове. На случай, если Каладин его найдет. На случай, если он не сломался.

Стены светились, и свет казался Моашу ярче положенного. Он не должен бояться! Он все отдал! Он не мог быть тем, кем должен, если боится, или…

Или.

Боль, стыд, злость на самого себя были хуже страха.

«Прочь. Быстрее. Быстрее!»

Удушающий свет окружил, обжег, и Моаш выскочил из ворот башни.