Прежде камень выгибался вверх, пока не стал почти полностью закрывать мой щит с трёх сторон, но теперь он стал рассыпаться и рушиться. Женская фигура продолжала стоять с одной из сторон, лицом к нам.

— Дело сделано, — произнёс Сайхан нараспев, и начал отвязывать самоцвет. Тот всё ещё светился, когда Сайхан положил его в мешочек у себя на поясе. За щитом каменная женщина по-прежнему стояла лицом к нам — она перестала двигаться, но на её лице застыло выражение невероятной грусти. Слёзы из чистого хрусталя наполнили её глаза, со звоном упав на пол, пока она наконец не застыла окончательно. Мне почему-то хотелось плакать вместе с ней.

Пенни посмотрела на меня:

— Морт! Что случилось с твоими глазами?

Я посмотрел на неё, моргнув — она выглядела чуть-чуть иначе. На первый взгляд, окружающий мир стал слегка темнее, но я не мог точно сказать, «что» именно было темнее. Затем я заметил, что глаза Пенни больше не были карими… они были голубыми.

— Да это ещё что! Ты на свои посмотри!

Она встала, чтобы найти зеркало, и чуть не упала. Встав, она оказалась в полуфуте над полом, и не была готова к падению.

— Какого чёрта? — воскликнула она, и дальше двигалась осторожно. — Теперь уже не опасно выходить за щит?

Она показала на каменный полукруг, частично закрывавший накрываемую моим щитом площадь. Я посмотрел на Сайхана, чтобы увидеть, что он думал:

— Что ты думаешь?

— Я думаю, что теперь, когда твой разум стал твоим собственным, нам почти нечего бояться. Ты ощущаешь что-нибудь снаружи своей защиты? — отозвался он.

Я вытянул свой разум, ощупывая комнату вокруг нас, но ничего не почувствовал. Каменная женщина теперь была лишь статуей.

— Я думаю, что её здесь больше нет, — ответил я.

— Ты всё время говоришь о ней в женском роде, но это была лишь глубинная часть твоего расщеплённого сознания, — сказал Сайхан.

Я всё ещё не был согласен с такой оценкой. Я знал, что сам никак не смог бы без усилия двигать таким большим объёмом камня. Как минимум, я почувствовал бы нагрузку от этого действия. Но пытаться убедить его в этом было делом безнадёжным. Я убрал щит вокруг нас, и мы вышли в разруху, оставшуюся от утренней столовой герцога. Пол сместился и вспучился, перевернув мебель и выбив двери из косяков. Дорогостоящие стеклянные окна разлетелись на осколки.

Самой изумительной чертой новой обстановки был осыпающийся каменный полукруг вокруг места, где мы провели ритуал связывания узами; это — и ещё статуя, конечно. Статуя безупречно передавала образ прекрасной молодой женщины. Она была настолько детализированной, что можно было чётко увидеть косы в её волосах. Даже на ногтях её пальцев были почти неразличимые глазом кутикулы. Я нагнулся, чтобы собрать упавшие на пол хрустальные слезинки.

— Интересно, из чего они, — подумал я вслух.

— Осмелюсь предположить… кварц, или, возможно, алмазы, — ответил Сайхан. Я сделал себе зарубку в голове, отнести их к кому-нибудь для оценки. Они являлись как минимум приметным сувениром.

— Мать честная! — крикнула Пенни, вбегая обратно в комнату.

Она промахнулась, и влетела в стену, прежде чем смогла остановиться. Отряхнувшись, она уже более осторожно подошла ко мне:

— Я нашла зеркало, Морт. У меня глаза голубые! — воскликнула она, едва не вибрируя от восторга.

— Я знаю… заметил это минуту назад.

— Но твои — карие! — сказала она.

— А?

Сайхан заговорил:

— Это — редкий побочный эффект от уз. Некоторые черты иногда передаются между волшебником и его Анас'Меридум.