— Да. Но он очень хорошо сохранился. У нас такая генетика. Большая удача. Он молодой активный мужчина, а я — взрослая женщина. Я не могу отвлекать его от жизни двадцать четыре часа в сутки. Я не эгоистка. Когда он может — он приходит. Мне достаточно.

— Резонно. Вы умная женщина, Лиза.

— Мне пришлось стать умной и взрослой. Моя мать погибла в автокатастрофе двадцать лет назад.

— Понятна ваша привязанность к отцу.

Они снова недолго помолчали.

— И ваш отец, молодой и активный мужчина с хорошей генетикой, так и не женился?

— Нет. Он очень любил маму.

Лиза внимательно посмотрела на Святогорского.

— Вы же понимаете, что иногда бывает такая любовь, что…

— Да-да, кажется я понимаю. Но что-то долго ваш папа ходит за мылом. Тут буквально за углом есть огромный лабаз косметики.

В этот момент в дверь палаты просунулась молоденькая акушерка и громко зашептала:

— Аркадий Петрович, вас срочно вызывают в ОРИТ.

Святогорский поднялся.

— Простите, Лиза. Неотложные врачебные дела. Я постараюсь побыстрее. Когда ваш отец придёт — попросите его меня дождаться. Это важно.

Он уже, было, двинулся к двери. Но развернулся и подошёл к Лизе. Взял её за руку. Затем потрогал лоб.

— Лиза, скажите, у вас бывает чувство жжения и чувство холода одномоментно?

Лиза кивнула.

— Да. Я не знала как это сформулировать. А до вас меня никто из врачей об этом не спрашивал. Я действительно часто горю и леденею в одно и то же время. И температура при этом…

— Нормальная. Да. Спасибо, Лиза. Передайте вашему батюшке, чтобы непременно меня дождался!

Святогорский вышел из палаты.

Ничего такого срочного в ОРИТ не было и Святогорский после отправился прямиком к Родину.

— Ну что там?

— Если ты имеешь в виду отделение реанимации и интенсивной терапии — там всё нормально. Новенькая анестезистка перестраховывается.

— Фуф! — Облегчённо выдохнул Родин. — С этой Лизой тоже вроде как тьфу-тьфу-тьфу. Нормализовалась. К ней снова заходил её папаша, и ей полегчало. Оксана распорядилась ввести трамадол внутривенно.

Аркадий Петрович внимательно посмотрел на Родина. И даже слегка кривовато усмехнулся.

— До задницы тут ваш трамадол. Лизе необходимо замедлить церебральный кровоток и метаболизм тканей. Надо сильно затормозить постсинаптические мембраны нейронов головного мозга. Надо перевести «электрику» высшей нервной деятельности в экономный режим. Потому что у нашей Лизы там сейчас не светильник разума, а факел крекингового производства, нес па?

Родин смотрел на Святогорского с непониманием.

— Танька Мальцева и Сёма Панин уже бы догадались. Рано вас с Оксанкой на должности поставили. Рано.

Святогорскому в этом роддоме и в этой больнице давно можно было всё. Тем более сказать такое Родину.

— Ей нужна медицинская кома. Ты или принимаешь решение — или ты не принимаешь решения, Сергей Станиславович. Ты — начмед. В структуре нашей многопрофильной больницы — ты фактически главный врач родильного дома. У тебя есть два пути. Первый: выписать Лизу. Акушерской патологии нет. Плод себя чувствует относительно хорошо. Второй: попытаться её спасти, введя в искусственную кому. В истории родов мы можем записать, что делали нейролептанальгезию.

— Да от чего её нужно спасать?!

— От себя, Родин. От себя.

— Диагноз! Скажи мне диагноз!

— Я не уверен.

— Ты, значит, не уверен, а я — принимай решения!

— Пусть решение примет муж.