– Шесть сантиметров раскрытие! Еще часа три! А через часик доктор Чудов подойдет!.. Слезай с кресла…

Анна Ильинична почти не слышала рассказов акушерки, находилась внутри собственного живота, а когда схватка отпускала, смотрела в соседнюю операционную, по которой расхаживала огромная баба, килограммов на сто двадцать. Она расхаживала вокруг родильного кресла, уставив руки в боки, позевывала от ночного времени, и Анна Ильинична никак не могла понять, кто это. Роженица или из персонала кто?..

– Так вот, – продолжала рассказ акушерка. – А у грузинца этого уже правнуки, которым почти под сорок! А тут – сынок! И здоровенький такой. Под пять кило, пятьдесят два сэмэ… И бабка родила почти без осложнений. Ну, конечно, с кесаревым…

Анна Ильинична вновь справилась со схваточкой и опять поглядела в соседнюю операционную. Здоровенная баба все ходила, подбоченясь, а потом вдруг улеглась в креслице, ножку отставила, и из лона ее вышел чеканным шагом младенец, запросто, как из пещеры, и Анне Ильиничне показалось, что в доспехи одет новорожденный, в шлеме и с мечом в руках. Этакий Илья Муромец!

Еще схваточка…

А когда боль отступила, бабы уже не было в операционной.

«Россия!» – почему то подумала Анна Ильинична и закричала от боли.

А рядом с ней уже был доктор Чудов.

Анна Ильинична смотрела на мужчину безучастно, измученная болью, заметив только, что у того маленький носик. Когда доктор велел лезть на кресло, залезла, уложив ноги на холодные подпорки, и приготовилась к крайней женской муке.

– Дышим, дышим! – доносился издалека мужской басок.

Она дышала и думала, как же можно не дышать, ведь от удушья можно умереть.

А потом в голосе доктора Чудова послышались тревожные нотки.

– Поперечное положение плода!

– Ага, – соглашалась акушерка.

– Пуповина на горле!

– Да да…

Впрочем, акушерка сказала, что все запросто исправит, ребенка повернет и пуповину распутает. Анна Ильинична вновь закричала, когда руки акушерки почти по локти вторглись в ее нутро…

– А теперь тужься, милая, тужься!!!

– Тужьтесь, уважаемая, – подхватил доктор Чудов, сам задышав быстро быстро маленьким носиком. – Тужьтесь!!!

И она стала тужиться. Делала это старательно, насколько позволяли приступы чудовищной боли.

– Головка! – возвестила акушерка.

– Еще немного! – подтвердил доктор Чудов.

– Ох! – ответила Анна Ильинична…

А потом, родив, совсем не юная мать отключилась и уже не видела, как перерезают пуповину ее сыну, как отирают синюшное тельце от смазки…

Доктор Чудов мял животик ребенка, проверяя, все ли нормально, и уже при первом нажатии понял, что все – наоборот, ненормально. У мальчика выпирала печень, пульс, несмотря на только что закончившуюся родовую деятельность, был тридцать ударов в минуту… Доктор Чудов приставил к груди младенца Михайлова стетоскоп, но сердечных биений не услышал.

– Он умирает! – возвестил и принялся делать искусственный массаж сердца.

– О Господи! – перепугалась акушерка.

Анна Ильинична продолжала оставаться бессознанной, а доктор неутомимо надавливал на мягкие ребрышки.

– Нету сердечного ритма! – сокрушенно подтвердил Чудов.

– И не плакал, – зачем то сказала акушерка. – Мамаше сорок лет, первенец ее. Помрет, и останется женщина одна…

– Гипоксия, вероятно!..

Доктор Чудов отошел от новорожденного и поглядел на стенные часы.

– Время смерти – пять часов шесть минут. – И записал в историю. – Дайте ей кислород и отвезите в палату.

– Конечно, – ответила акушерка и принялась исподнять свои обязанности.