Во сне он чувствовал какое то смутное беспокойство, то чум ему снился родной, то Укля, а то вдруг светило в лицо огромным серебряным шаром Полярной звезды, которую, казалось, можно есть. Ягердышка даже поклацал челюстями, пытаясь откусить от мечты, но звезда вдруг исчезла, и во сне чукча заплакал…

– Чего плачешь? – раздался громкий голос над самым ухом.

Ягердышка открыл мокрые глаза и увидел перед собою толстого эскимоса в черном костюме и галстуке удавке, с нависшим над узлом кадыком.

– Чего плачешь? – повторил эскимос, сняв с головы бейсболку. – Или не понимаешь по эскимосски?

Ягердышка лежал с открытым ртом и думал о том, что старик Бердан не обманул его и в Америке живут богатые эскимосы. А этот, наверное, очень богатый – жирный и надменный!

– По русскы понымаешь?

– И по русскы, и по эскимосски понымаю! – ответил счастливый Ягердышка.

Он сел в кровати и зачарованно уставился на жирного, как полярный гусь, гостя.

– А дразнытца не надо! – обиделся толстяк. – Я адвокат твой. Будем подавать прошение об политыческим убежище!

– Ты лучше по эскимосски говори! – предложил Ягердышка. – Язык я этот знаю!

– Ты чукча? – поинтересовался адвокат, почесав кадык.

– Ага.

– Как звать?

– Ягердышка.

– Откуда язык эскимосов знаешь?

– Так я… Жена у меня эскимоска!.. А тебя как зовут?

– Меня зовут мистер Тромсе.

– Тромсе?! – удивленно воскликнул Ягердышка. – У нас так в стойбище шамана звали. Тромсе.

Толстяк еще раз оглядел Ягердышку и поинтересовался, кто его жена. Ягердышка ответил, что зовут ее Уклей, что взял ее вдовой.

– А что с Кола?

Далее чукча поведал о судьбе братьев Кола и Бала и только после рассказа понял, что жирный эскимос каким то образом знает этих персонажей.

– Ты наш, что ли? – спросил Ягердышка.

– Я не ваш! – отчеканил адвокат. – Я – американец! Я отец шамана Тромсе!

– Неужели?! – воскликнул Ягердышка и бросился на грудь эскимоса.

Сие обильное проявление нежных чувств не обрадовало адвоката Тромсе, он оттолкнул Ягердышку на кровать и поинтересовался, жив ли еще старик Бердан.

– Жив жив! – радостно уверил чукча. Я его щокуром кормил. Старый только…

– Будем подавать на политическое убежище! – повторил эскимос.

– А что это?

– Тебе этого знать не надо. Хочешь жить в Америке?

– Очень! – признался Ягердышка.

– Тогда меня слушать будешь! Слушать будешь во всем. Понял?

– Ага.

Более адвокат Тромсе не задержался и ушел по деловому.

Вот это поворот, радовался Ягердышка. Надо же, в такой большой стране встретить родственника… Почти родственника… Не зря написано: неисповедимы пути Господни!

Поскольку делать было нечего, Ягердышка прилег на кровать и стал мечтать о том, что он станет таким же толстым и богатым, как адвокат Тромсе; как выпишет на новое место жительства жену Уклю, а родителям пошлет подарок… Какой подарок, он еще не придумал, а потому стал вспоминать о своем мишке, надеясь, что цивилизованные американцы не съедят зверя!

А потом чукча заснул…

И проспал он восемь часов.

И ничего не снилось ему в этот раз.

А разбудил его адвокат Тромсе, больно тряся за плечо.

– В суд идем! – предупредил. А когда испугавшийся Ягердышка стал оправдываться, что ничего противозаконного не совершал, жирный эскимос пояснил: – На политическое убежище подавать станем.

Он усадил Ягердышку в свежевымытый «Кадиллак», отчего чукча чуть не впал в столбняк, а когда добрались до здания суда, на его лице блуждала глупая улыбка.