— Труп? — воскликнула Маша. — Чей?

— Э… э… э… — пробормотала я, — ну… случайно… я увидела на кухне…

И тут, на мое счастье, из зоны кухни в столовую выплыл Женя. Вид Коробко меня потряс. На нем красовался бирюзовый сюртук с синими лацканами, бриджи цвета спелого баклажана заканчивались чуть пониже колен, далее шли белые чулки и ботинки того же цвета на толстой подошве и каблуке. Штиблеты украшали блестящие пряжки. На голове парня сидел парик с буклями.

— Просто реклама шоколада «Французский шик», — неожиданно заявил Юра, из которого обычно слова не вытянешь.

— Лапен с микроглобато в андалузском соусе, с ягодами червленой сливы, — объявил Коробко и водрузил на стол блюдо, закрытое никелированной крышкой.

— Ух ты! У нас есть такая посуда, — изумилась Маша. — Мусик, а где она хранится?

— Впервые вижу эту утварь, — призналась я. — Женя, где вы нашли ее?

— В дальних кладовках, — доложил Коробко.

— Звучит, как в сказке, — хмыкнула Манюня, — в дальних кладовках, за тридевять земель, у самого синего моря.

— У нас есть дальние кладовки? — поразилась я. — Где вы их нашли?

— Потом выяснишь, что в особняке хранится, — остановил меня Дегтярев. — Уважаемый… э…

— Женя, — подсказал Коробко.

— Что такое папен? — осведомился полковник.

— Лапен, — поправила я, — что на суахили французов означает кролик, а вот про микроглобато я ничего не знаю.

— Не хочу червивую сливу, — встрепенулась Маша, — фрукты с паразитами отнюдь не любимый мною гастрономический изыск.

— Микроглобато — тефтельки из рисовой муки и грибов, — объяснил Женя и поднял крышку, — к ним чернослив, тушенный в сливочном масле.

— Ух ты! — пришел в восторг Юра. — Те, кто до вас в Ложкине работал, умели только картошку варить.

— Причем до полуготовности, — пробурчал Дегтярев и взял вилку, — снаружи она разваливалась, а внутри походила на бильярдный шар по вкусу.

— Ты грыз шары? — засмеялась Маша. — Теперь понятно, куда они подевались со стола, включая кии.

Полковник нацелился на кусок кролика, но Женя взял блюдо, обошел стол и положил Дегтяреву выбранную им ножку, потом подошел к Маше с вопросом:

— Какую часть лапена желаете?

Спустя пять минут в столовой воцарилась полная тишина, прерываемая лишь чавканьем домочадцев. Потом я воскликнула:

— Вы гениально готовите!

— Благодарю за чрезмерно положительную оценку моих скромных стараний, — потупился Коробко, — и прошу прощения за простое блюдо к ужину, для создания настоящего изыска мне не хватило времени.

— Восхитительно! — протянул Дегтярев.

— Невероятно, — подхватила Манюня.

— Зачетно, — заметил Юра.

Женя метнулся на кухню со словами:

— Теперь пирог «Мария Антуанетта».

— Он в меня точно не влезет, — вздохнула Маша.

— Заварной крем, малина, меренги и шоколад, — пропел Коробко, водружая в центре стола подставку с тортом.

— Фарфорина на ножке в виде ангелочка тоже из дальних кладовок? — поинтересовалась Манюня.

— Нет, из средних, — совершенно серьезно ответил Коробко, — я нашел там прелестные скатерти с ручной вышивкой.