Мы с Иваном посмотрели на нее недоуменно, — она была прекрасно одета, в очень красивое черное платье. Оно ей очень шло.

Но это оказалось не все. Текущая бытовая мелочевка… Через пять минут выяснилось, — нам срочно и позарез нужны десять тысяч долларов, открыть собственный счет в банке.

Пока мы с Иваном переглядывались, Маша сказала:

— Еще лучше пятьдесят тысяч, так будет надежнее.

Мы ей верили, верили… Вчера она нам показала фокус…

На экране ее ноутбука возник график, правая сторона которого, как живая, все время дергалась, то шла вверх, то опускалась вниз.

— Вот, — гордо сказала Маша нам, показав это изображение.

— А где бабки? — осторожно спросил Иван.

— Смотрите, — сказала Маша, — Это японская йена, она хорошо ходит в это время суток, потому что в Токио сейчас рабочий день… Видите, где сейчас цена, — запомните последние три цифры: 258, — запомнили?

— Да, — сказали мы.

— Теперь попьем чай. Ровно через сорок шесть минут цена поднимется до отметки 324…

— И что? — так же осторожно сказал Иван.

— То. Разница будет ровно шестьдесят шесть пунктов.

— Это потрясающе, — согласился Иван.

— Нужно подождать, — сказала Маша.

Мы честно ждали сорок пять минут, и, нужно отметить, она не обманула нас, — именно в это время цена японской йены стала 324.

— Убедились? — сказала Маша.

— Да, — сказали мы, — но где деньги?

— Если бы час назад мы вошли в рынок, допустим, одним лотом, то получили бы сейчас — 660 долларов. Если бы вошли ста лотами, то — шестьдесят шесть тысяч… Ну, грубо, конечно посчитать.

— Так просто, — ахнул Иван.

— Конечно, я же говорила.

— Так давай входить, что же мы не входим, — с нетерпением сказал он.

— У нас деньги всегда получает дядя, — сказала, подумав, Маша.

— То есть, если мы сейчас войдем, деньги получит дядя? — спросил я.

— Да, — сказала она растерянно…

Так что нужно было заводить собственный счет, для этого оказались нужны десять тысяч.

— Вы далеки от реальностей жизни, — сказал Иван, — поэтому руководить и организовывать буду я… Десять тысяч, — надо же такое придумать. Вашим воспаленным воображением.

Маша скептически посмотрела на него, — она вспомнила, как он вел машину.

Я посмотрел с оптимизмом, — вспомнив, как он сдавал квартиру… А потом, — ведь на ошибках учатся.

Никто, ни Иван и ни Маша, ни разу не спросили меня: Миша, как у тебя получилось провести такую операцию? Как ты обманул охрану, как они вас пропустили через свои кордоны, — не подняли тревоги, не забили в колокола, не бросились, угрожая стволами, наперехват?.. Как это, Миша, у тебя здорово так вышло?.. Никто не спросил. Ни разу.

Я все ждал, когда кто-нибудь поинтересуется. Так и не дождался…

Но если бы дождался, я бы не знал, что им ответить. Потому что не понимал сам.

Теперь, когда прошло какое-то время, я совершенно не представлял, что происходило со мной. Чем дальше, тем больше не понимал.

Ведь то, что получилось, — никак не должно было получиться. Ни по одному закону физики… Мало того, я совершенно был уверен, что заберу Машу оттуда. Не знал, что будет потом, после того, как мы выйдем из проходной и сядем в машину, но до проходной, — был уверен.