Бабок на это удовольствие ушло немеренно. Но бабки были не его личные, так что жалеть не приходилось.

Получились паркетные полы, своя автоматическая котельная на мазуте. И поэтому — паровое отопление. Для посетителей завели огромные тапочки, которые можно было надевать прямо на сапоги, что не портить наборный пол. У каждого шкафа с экспонатами была персональная подсветка. На стенах висели приборы, измеряющие влажность, а один из них, самый главной, к которому стекалась вся информация, рисовал диаграмму изменения температуры, на ленте.

Кому нужна эта температура, и зачем, — никто не знал. Никому она не нужна. Но так было положено. Раз музей, так уж, чтобы все было по-настоящему…

Долго думали, как раскладывать находки, — в хронологическом порядке, или по темам. Нужно же это дело как-то просортировать, распределить как-то, чтобы не валить в кучу, а раскладывать с каким-то смыслом. Думали-думали, и решили устроить лотерею. Потому что, все равно ничего не придумали, ни тем, ни хронологии. Чушь какая-то получалась, и с темами, и этим временем.

Но с лотереей вышла хреновина, как-то нескладно она все выдала… Тогда разложили по размерам, вытаскивали из ящика экспонат и клали, вытаскивали следующий и клали рядом. Что не нравилось глазу, меняли местами. Тоже получилось плохо… Тогда смысл определил он, Колян. Как он понимал, что и где должно лежать, — так это «что» и лежало.

Он и бухгалтер вышли из машины, Колян открыл уличную дверь, и они вступили в прихожую музея.

Здесь уже было приятно. Заиграл негромко орган, — где-то, так казалось, далеко-далеко, — горел матовый свет потолка, а кондиционер нагонял запах соснового бора. Включился бар, открыв свои пивные зазеркаленные внутренности.

— Располагайся, — сказал Колян бухгалтеру, внутренне расцветая от гордости, увидев его чуть приоткрывшийся рот, — вот вешалка, вот тапочки, можешь выбирать любого цвета, какие понравятся… Не хочешь пивка, для храбрости?

— Нет, спасибо, — сказал как-то невпопад столичный Кирилл, — дело прежде всего.

И за детское изумление этого мальчишки, Колян тут же простил ему столичный туфтовый гонор, — словно бы открылся предохранитель и выпустил из Коляна накопившийся пар.

— Предбанник, — сказал он с плохо скрываемой гордостью, — а вот вход в сам музей, замок настроен на меня, американское производство. Знаешь, что будет, если ты, к примеру, попробуешь его отщелкнуть?

— Что? — спросил бухгалтер. В его тоне уже не было ни грана прошлой центровой снисходительности.

— Пойдет газ, вот что… — рассмеялся Колян. — Какой зарядишь в баллон, такой и пойдет. Можно иприт поставить или люизит какой-нибудь. Или тот, каким наши в прошлом году «Норд-Ост» потравили. Какой хочешь.

— У вас какой стоит? — с неподдельным интересом спросил бухгалтер.

— Много будешь знать, скоро состаришься, — рассмеялся Колян. — Но можешь рискнуть, если хочешь. Ради эксперимента.

— Да бросьте вы…

Колян отметил это его промелькнувшее «вы», как наивысший себе комплимент. Нет, все-таки хорошо иногда бывает жить на свете, хотя бы ради таких вот моментов.

— Ты, наверное, наслушался про наше место всяких баек. Так что у тебя в голове системы нет… Давай тогда я тебе с самого начала, — и одну только правду. Чтобы ты знал, с чем имеешь дело.

— Давай… — согласился бухгалтер.