И в бою, и в ученье 27-й кавполк демонстрировал свою храбрость, дисциплину и слаженность. Вскоре полк Рокоссовского был признан лучшим в Западно-Сибирском военном округе.

После завершения Гражданской войны в армии началась повальная демобилизация, проводились сокращения командного состава. Перспективных красных командиров, которые должны были строить новую Красную армию, спешно обучали на различных курсах. Как правило, курсы были непродолжительными. Но имевшие большой опыт войны краскомы быстро схватывали и с жадностью усваивали теоретическую часть военной науки.

Рокоссовского направили в Ленинград на Кавалерийские курсы усовершенствования командного состава в сентябре 1924 года, почти сразу после операции в таёжных уездах. Рокоссовский принял новое направление как награду.

Юзеф Клиндер по итогам той операции получил благодарность от своего руководства «за беспощадную и успешную борьбу с контрреволюцией и поимку одного из главных руководителей контрреволюции на Дальнем Востоке генерала Мыльникова».

Обучение длилось год. Первый раз после полковой учебной команды — на целый год! — он был направлен с войны на учёбу.

Группа подобралась крепкая. Однокашниками Рокоссовского оказались будущие маршалы Г. К. Жуков, А. И. Ерёменко, И. X. Баграмян, а также талантливые танковые генералы П. Л. Романенко, М. И. Савельев и другие.

Иван Христофорович Баграмян, оставивший яркие записки о ленинградских днях и курсах, отмечал как наиболее памятное: «Особую симпатию в группе вызывал к себе элегантный и чрезвычайно корректный Константин Константинович Рокоссовский. Стройная осанка, красивая внешность, благородный, отзывчивый характер и великолепная спортивная закалка, без которой кавалерист не кавалерист, — всё это притягивало к нему сердца товарищей. Среди нас, заядлых кавалеристов, он заслуженно считался самым опытным конником и тонким знатоком тактики конницы». Там же: «Константин Константинович выделялся своим почти двухметровым ростом. Причём он поражал изяществом и элегантностью, так как был необычайно строен и поистине классически сложён. Держался он свободно, но, пожалуй, чуть застенчиво, а добрая улыбка, освещавшая его красивое лицо, притягивала к себе. Эта внешность как нельзя лучше гармонировала со всем душевным строем Константина Константиновича, в чём я вскоре убедился, крепко, на всю жизнь, сдружившись с ним».

Баграмян очень точно уловил и выразил особенности и внешности, и характера Рокоссовского. Благородство, застенчивость… Добрая улыбка… Фотографии, запечатлевшие нашего героя в тот период службы, подтверждают слова однокашника и сослуживца. Перед объективом он никогда не приосанивался, не принимал поз, не старался казаться «в деле». Замирал на мгновение, пока фотограф сделает свою работу. Отсюда и добрая, почти мальчишеская улыбка.

Но внутри… Внутри он продолжал оставаться тем, кого сформировала в нём война и служба, — железным всадником, туго перетянутым ремнями Красной армии и судьбы.

Все эти годы кроме войны, штабной работы, забот об эскадронах и лошадях он много и целеустремлённо занимался самообразованием. Юлия Петровна, став его женой, тут же перешла на работу в гарнизонную библиотеку, приносила домой много книг, журналов. Часть из них заказывал он, что-то, зная его интересы и вкусы, рекомендовала она.

На курсах Рокоссовский открыл для себя мир военной теории Карла фон Клаузевица. Он погрузился в его труды и мысли. Заучивал наизусть, буквально вбивал в память главные постулаты этого гениального германца, один из которых гласил: «Военное дело просто и вполне доступно здравому уму человека. Но воевать сложно».

Вместе с ним в группе проходил обучение и ещё один курсант, который буквально бредил Клаузевицем, — Георгий Жуков. Они подружились.