|
Я утвердительно кивнул. - Теперь им придется вернуться к мячам, выдолбленным из камня. Представляю, как их это огорчило. Свистун спустился к нам со склона, откуда мы недавно наблюдали за кентаврами. - Сработал превосходно, Майк, - протрубил он. - Покончить с ним всего лишь одним ударом, имея оружие, которым раньше никогда не пользовался... - Уж кто превосходно сработал, так это мисс Фостер, сказал я. - Это она подстрелила птичку для меня. - Не важно, чья заслуга, - заметил Свистун. - Главное дело сделано, а играющие лошадки эвакуируются. - Ты хочешь сказать, что они уходят? - Строятся для марша. Я взобрался на вершину холма и увидел, что кентавры действительно образовали неровную колонну и направились на запад. Их уход принес мне величайшее облегчение. Несмотря на все их благородство (а оно было доказано хотя бы тем, что они вернули мозговой блок), я все же чувствовал себя крайне неуютно, когда они находились поблизости. Обернувшись, я заметил, что Тэкк и Сара откопали тело Роско из-под фляг с водой и теперь открывали его череп, чтобы поместить в него мозг. - Как ты думаешь, он не поврежден, - спросила Сара, - после того, как его столь нещадно лупили? Только посмотри на эти вмятины! Я отрицательно покачал головой. Если бы я имел понятие. - Ведь он наверняка не так уж много знал, - с надеждой в голосе утешала себя Сара. - Нам не так уж много нужно от него. Ему достаточно ответить всего лишь на несколько простых вопросов. Тэкк протянул руку за мозгом, и Сара передала блок ему. - Ты хоть знаешь, что с ним делать? - спросил я. - Думаю, что знаю, - ответил он. - Здесь есть пазы. Мозг нужно вдвинуть в череп как раз по ним. Он вставил блок и задвинул его ладонью в глубь черепа. Затем захлопнул черепную крышку. Роско зашевелился. Он был прислонен нами к земляной насыпи, а теперь он выпрямился, оторвавшись от опоры и стараясь встать на ноги. Он вертел головой из стороны в сторону, поочередно рассматривая каждого из нас. Его руки двигались очень осторожно, словно он проверял их. Наконец он медленно заговорил, постепенно повышая голос: - Иногда, - промолвил он, - никогда, всегда, навсегда, завсегда. Он замолчал и оглядел нас, как будто стараясь убедиться, понимаем ли мы его. Когда ему стало очевидно, что до нас ничего не дошло, он снова продекламировал, на этот раз торжественно и размеренно, полагая, что теперь ему удастся избежать не правильного понимания: - Шапка, тряпка, лапка, топка, лепка, репка, кошка, кепка. - Абсолютный пень, - вскричал я. - День, - откликнулся Роско. - Он рифмует, - догадалась Сара. - Все, на что он остался способен, - это выступать в качестве словаря рифм. Ты предполагаешь, что он все забыл? Неужели он ничего больше не знает? Я улыбнулся ей. - Почему бы тебе не узнать у него самого? - Роско, - спросила она, - ты помнишь хоть что-нибудь? - Позабудь, - отозвался он, - не вернуть, завернуть, как-нибудь, долгий путь. - О, нет же, нет, - воскликнула Сара. |
