– Жажда власти, – угрюмо прокомментировал Глеван, – это еще страшнее золотой лихорадки.

– К черту все психологические мотивы, – сказал Кеттрик. – Меня интересуют сейчас более практические вопросы: что это за штука, которой можно отравить звезду? Как она выглядит в собранном состоянии? Секма, вы говорили, что нужно прежде всего осмотреть планету с орбиты. Вы считаете, что «Роковая Звезда» будет размещена на поверхности?

– Да, таков вывод наших ученых. Они считают, что инициировать ядерные процессы в недрах солнца можно только в результате многоступенчатой операции. То есть изменения на солнце не происходят после первого же удара, для этого нужно произвести серию воздействий, которая и будет стимулировать нарастающую цепную реакцию.

Есть мнение, что «Роковая Звезда» представляет из себя сравнительно небольшое пусковое устройство, которое способно произвести серию выстрелов сверхскоростными ракетами. Их боеголовки скорее всего начинены изотопами кобальта и катализаторами. Последние вступают в реакцию с атомами кобальта, которые обычно имеются в недрах звезд, и порождают другие изотопы, нестабильные и подверженные распаду. А потом реакция становится необратимой, и солнце превращается в гигантскую ядерную бомбу, которая уничтожает все живое на миллионы миль вокруг. Наверняка ракеты не могут быть запущены с корабля вблизи солнца, потому что его экипаж и пассажиры подвергнутся чудовищному удару гамма‑излучения еще до завершения операции. Если же устройство находится на поверхности ближайшей к звезде планеты, то операторы установки могут включить автоматическое пусковое устройство и спокойно покинуть это место.

Кеттрик кивнул.

– Ладно. Давайте тогда взглянем на карты. Я знаю мир криннов, наверное, как никто другой в созвездии. Может быть, нам удастся определить самые вероятные места размещения «Роковой Звезды». Кстати, мы можем увеличить свои шансы при помощи спасательных шлюпок, если разместим на них локаторы…

– Только не на обеих сразу. Одну надо придержать на случай, если мы заметим пусковой механизм в каком‑то районе, где корабль не сможет сесть. Но одна шлюпка – это возможно. – И Секма расстелил карты планеты криннов на столе.

Большую часть времени прыжка они провели возле этой карты, делая перерывы на еду и сон. В один из таких перерывов Кеттрик неожиданно оказался наедине с Ларис.

Она почти не выходила из своей каюты. Когда Секма сообщил ей, что они не идут на Трейс, на лице Ларис не дрогнул ни единый мускул. Она только сказала: «Жаль, что вы не поверили мне». При этом ее лицо было похоже на непроницаемую маску, каким оно запомнилось Кеттрику в ту злополучную ночь в Ри‑Дарве. С той минуты молодая женщина не произнесла ни одного слова. Лишь на короткое время она присоединялась к общим трапезам и сразу же исчезала, плотно затворив дверь своей каюты. Что было причиной такой отчужденности? Была ли то уязвленная гордость от того, что ей не поверили? Отчаяние, что она не справилась с заданием Сери? Или страх перед «Роковой Звездой», боязнь за своего возлюбленного? Кеттрик не мог сказать ничего наверняка.

Когда он неожиданно наткнулся на Ларис в пустом салоне, она подняла на него усталые покрасневшие глаза.

– Прости, – пробормотала она и постаралась незаметно проскользнуть мимо Кеттрика к выходу. Но он задержал ее.

На Ларис был зеленый форменный комбинезон ЗП, который ей одолжил кто‑то из экипажа, чтобы она могла сменить свое единственное платье.