Не успела я толком разобраться в своих чувствах, как на нас спикировала Клэр Кроули, и тут уж было не до раздумий. Клэр начала орать с полоборота:

— Какого черта ты приперлась? Кого ты с собой притащила?

Перед таким натиском Оливия дрогнула, но быстро овладела собой и достойно ответила вопросом на вопрос: ей, мол, интересно знать, какого черта Клэр без спроса вторгается в папочкину квартиру.

Клэр выразительно потрясала у нее перед носом связкой ключей:

— Мы с Расселом помогали друг другу, как тебе известно! Я услышала голоса и пришла посмотреть, не залез ли вор. — Судя по ее взгляду, я была ничем не лучше вора или бродяги.

Оливия, очевидно, знала, что у Клэр есть свои ключи, но я тут же положила этот фактик в свою копилку: у Клэр имелась возможность — штука чрезвычайно важная, когда расследуется убийство. К тому же, если подозреваемая — Клэр, нет смысла искать признаки взлома или тайного проникновения.

— Это Молли. — Оливия, похоже, не хотела продолжать спор на повышенных тонах. — Журналистка. Пишет статью о папе.

Со мной Клэр, видать, уже разобралась, и теперь ее жгуче-ледяной взгляд был сосредоточен на Оливии.

— Сучка самовлюбленная, — прошипела «святая Клэр», изо всех сил сжимая кулаки. Как бы ее удар не хватил, ишь лицо перекосилось! Но даже с перекошенным лицом она была прекрасна, вживую Клэр смотрелась еще лучше, чем на журнальных страницах. Ей шло к пятидесяти, а она все та же потрясная девчонка с обложки первого альбома «Перемен» — «Персик». Сколько моих одноклассников покупали этот альбом ради одной фотки, ради обнаженного по пояс Мики и Клэр, прикрытой лишь длинными, почти клубничного оттенка волосами и широкими ладонями Мики — слегка наклонившись, он ел из ее рук сочный персик. Предположительно эта картинка была как-то связана с персиками «Олмен Бразерз» и Томаса Элиота. Главное, она была достаточно секси, чтобы альбом в три месяца сделался золотым.

— Самовлюбленная? — пронзительно переспросила Оливия, как будто эпитет показался ей куда более обидным, чем существительное.

— Не об отце ты переживаешь, — плюнула в нее Клэр. — Ты больная, тебе непременно надо быть в центре внимания. Подрасти, малышка, нечего размазывать сопли по всем таблоидам!

Мне бы возразить с достоинством: «Цайтгайст» — отнюдь не таблоид, однако куда полезнее было промолчать — и в беду не вляпаться, и послушать, может, что-то полезное услышу.

— Тебе что за дело? — Оливия обрела свою высокомерную интонацию столь же быстро, как утратила.

— Ты не чужая мне, Оливия! — с надрывом произнесла Клэр. Н-да, от такой родни я бы рвала когти как можно раньше и как можно дальше.

— Вот еще!

— Это ударит по мальчикам…

— Имела я твоих мальчиков!

— Имела? Или только хотела?

Лучше бы она дала Оливии пощечину. Сразу видно — попала ей в самое больное место. Придется и мне повнимательнее заняться отношениями Оливии с Кроули-младшими. Пока Оливия заливалась багровым румянцем и глотала воздух в поисках удачного ответа, Клэр резво переключила прожектор на меня:

— Так, а вы что здесь делаете?

Мне было искренне жаль Оливию, но ссориться с Клэр не следует: мне нужно будет поговорить с ней и не стоит заранее настраивать ее против себя. Всем нам будет лучше, если разговор перейдет в другое русло. Тщательно взвешивая слова, я ответила:

— Молли Форрестер, журнал «Цайтгайст». Собираюсь написать статью «с точки зрения Оливии»: детство в окружении музыкантов и так далее.