В предбаннике стол был накрыт богаче обычного: и водка, и коньяк, и заморские вина в пузатых бутылках с красочными этикетками; из закуски — красная икра, копчёные рыбы, колбасы…

— Рюмочку для настроя примете? — предложил Гагаров.

— Потом, — отмахнулся подполковник и направился в раздевалку.

В сауне парилось четверо. Двоих Семиженов знал — «коллеги» Гагарова, один владелец ресторана, второй — магазина. Лица остальных тоже показались знакомыми, но где и когда он встречался с ними, припомнить сразу не смог.

Владелец ресторана лежал на верхней полке, а хозяин магазина хлестал его березовым веником. Незнакомцы сидели внизу, «травили» анекдоты, и оба при этом громко хохотали.

Семиженов поздоровался и тоже присел на нижней полке, чтобы несколько «акклиматизироваться» в этой душегубке — жара была такая, что перехватывало дыхание. Подполковник любил баню, только не эту, финскую, с сухим, обжигающим легкие воздухом, а нашу, русскую, с пивным парком, с дубовым веничком, пахнущим грибами, здоровым осенним ароматом, от которого тело наливалось силой и бодростью, вмиг смывая усталость, прежние заботы, неприятности.

Коммерсанты, поочередно отхлестав друг друга, спустились вниз, тяжело дыша и подтрунивая друг над другом, кто первый не выдержал, попросил пощады. Уселись рядом с Семиженовым, и, несколько отдышавшись, владелец ресторана обратился к нему:

— А вы сразу туда, Федор Иванович, — кивнул на верхнюю полку. — Взбодритесь. Так и быть, похлещу вас веничком, может, и вы когда-нибудь окажете мне услугу. — И громко захохотал, довольный своим остроумием.

— Не люблю быть должником, — поддержал весёлый тон подполковник. — Да и должность не позволяет оказывать услуги, тем более если они связаны с правонарушением. А ваша профессия такая, что без этого не обойтись.

— Ну, что вы, Федор Иванович! — возразил владелец ресторана. — Наша профессия ныне самая нужная, безобидная — накормить людей, напоить. Это нас все обижают — и рэкетиры, и налоговая полиция, и родная милиция, — все кому не лень.

— То-то, смотрю, исхудали вы оба, — кивнул Семиженов на выпирающие тыквами животы одного и другого.

— Это не от котлет, а от лет, — не согласился с ним собеседник. — И работа такая, сидячая. Да и вы не из худеньких, тоже, наверное, не сидите без куска хлеба.

Разговор из весёлого мог перейти в другое русло, и подполковник предпочел сменить тему.

— Вот теперь прогрелся, можно, на верхнюю полку. — Он легко поднял свое сильное, мускулистое тело на раскаленные доски. Вытянулся во весь свой небольшой рост, стараясь как можно медленнее вдыхать воздух, чтобы не обжечь лёгкие. — Хорошо-то как! — воскликнул от нестерпимого жжения. — И чего это вы так рано слезли? — подколол коммерсантов.

— Посмотрим, сколько вы продержитесь, — не остался в долгу ресторанный босс. — Может, всё же похлестать?

— Спасибо. Но я не люблю березовый запах. Вот если бы дубовым веничком…

— А где это вы дубовые видели? Тут и берёзовые с трудом достали…

Тело постепенно привыкало к нестерпимой жаре, доски уже так не жгли, и всё равно надо было обладать фанатичным упорством, безрассудным упрямством, чтобы так истязать себя. Семиженов лежал, терпел — не мог позволить, чтобы эти «новые русские» смеялись над милиционером.