Но когда я написал об этом батюшке, тот ответил, что и слышать не желает ни о каких сапогах; для матушки же три фунта (столько стоили сапоги) были слишком большой суммой, она не могла выкроить ее из денег, которые батюшка давал ей на хозяйственные расходы; мне их тоже неоткуда было взять, — ведь казна моя в те времена оскудела. Однако желание иметь сапоги было так сильно, что я решил приобрести их любой ценой,

В те дни в нашем городке жил немец-сапожник, — потом он переехал в Лондон и нажил там состояние. Я поставил себе целью достать сапоги у него, не теряя надежды разделаться через год-другой со школой, — и тогда плакали бы его денежки, — или все-таки вытянуть деньги у матушки и заплатить ему.

И вот в один прекрасный день отправился я к сапожнику (звали его Штиффелькинд), и тот снял с меня мерку.

— Вы слишком молодой человек, чтобы носить сапоги, — заметил немец.

— Молод я или стар, это уж не твое дело, — отрезал я. — Не хочешь шить сапоги — не шей, но с людьми моего звания изволь разговаривать почтительно! — И я добавил несколько отборных ругательств, чтобы внушить ему, какая я почтенная личность. Они возымели должное действие.

— Бодождите, сэр, — сказал он, — у меня есть превосходная пара, они вам будут как раз. — И моему взору предстали самые красивые из всех сапог, которые мне когда-либо доводилось видеть. — Они были сшиты для достопочтенного мистера Стифни из гвардейского полка, но оказались ему малы.

— В самом деле? — воскликнул я. — Стифни — мой троюродный брат. А теперь скажи мне, мошенник, сколько ты хочешь содрать с меня за эти сапоги?

— Три фунта, — отвечал он.

— Ого! Цена, конечно, бешеная, но я с тобой сквитаюсь, потому что денежек своих ты скоро от меня не получишь.

Башмачник заволновался и начал было:

— Сэр, я не могу отдавать вам сапоги без…

Но тут меня осенила блестящая мысль, и я прервал его:

— Это еще что такое? Не смей называть меня «сэр». Давай сюда мои сапоги, и чтобы я больше не слышал, как ты называешь аристократа «сэр», понял?

— Сто тысяч извинений, милорд, — заговорил он, — если бы я зналь, что ваша светлость — лорд, я бы никогда не назваль вас «сэр». Как я буду записать ваше имя в книгу?

— Имя? Э-э… Лорд Корнуоллис, как же еще! — сказал я, направляясь к двери в его сапогах.

— А что делать с башмаками милорда?

— Пусть пока лежат у тебя, я за ними пришлю.

И я вышел из лавки, небрежно кивнув немцу, который в это время завертывал мои башмаки.

* * *

Я не стал бы рассказывать вам об этом эпизоде, если бы эти проклятые сапоги не сыграли в моей жизни столь роковой роли. В школу я вернулся распираемый гордостью и без труда удовлетворил любопытство мальчишек относительно способа приобретения моей замечательной обновки.

Но вот как-то утром в роковой понедельник, — вот уж поистине был черный понедельник, иначе не скажешь, — когда мы с мальчиками играли во время перемены во дворе, я вдруг увидел окруженного толпой учеников человека, который, казалось, искал кого-то среди нас.