Его извинения, конечно, сопровождались одной из его смертельных улыбок, и в результате, не меньше трех молодых леди положительно растаяли на своих местах.

Пенелопа нахмурилась. Это было отвратительно.

– Пенелопа, - тихо прошептала Фелиция, - Ты ворчишь?

– Колин, - сказала Элоиза, - Я и не знала, что ты сюда придешь.

Он пожал плечами и хитро улыбнулся.

– Я передумал буквально в самый последний момент. В конце концов, я всегда был большим любителем музыки.

– Что объясняет твое присутствие здесь, - произнесла Элоиза исключительно сухим тоном.

Колин согласился с ее утверждением слегка кивнув, и повернулся к Пенелопе.

– Добрый вечер, мисс Физеренгтон, - он повернулся к Фелиции, и тоже кивнул, - Мисс Физеренгтон.

Это время потребовалось Пенелопе, чтобы собраться с мыслями, днем они расстались довольно неловко, а теперь он здесь с дружеской улыбкой.

– Добрый вечер, мистер Бриджертон, - наконец-то справилась она сама с собой.

– Кто-нибудь знает, что будет в сегодняшней программе? - спросил он, выглядя при этом ужасно заинтересованным.

Пенелопа вынуждена была восхититься им. Колин умел смотреть на вас так, словно ничего в мире не могло заинтересовать его больше, чем ваше следующее предложение. Это был талант. Особенно сейчас, когда они все знали, что он просто не может быть заинтересованным в том, что же будут играть девушки Смитти-Смит в этот вечер.

– Я думаю, это должно быть Моцарт, - задумчиво произнесла Фелиция, - Они почти всегда играют Моцарта.

– Прекрасно, - ответил Колин, откидываясь назад на своем стуле так, словно он только что приятно покушал, - Я большой поклонник Моцарта.

– В таком случае, - фыркнула леди Данбери, тыча его под ребро пальцем, - Ты должен хотеть успеть сделать от сюда ноги, до тех пор, пока еще открыты двери.

– Не глупите, - сказал он, - Я уверен, девушки сделают все от них зависящее, чтобы играть хорошо.

– Ох, вопрос вовсе не в том, будут ли они стараться или нет, - зловеще проговорила Элоиза.

– Ш-ш, - зашипела на них Пенелопа, - Я думаю, они готовы начать.

Она призналась самой себе, что у нее не было особого стремления услышать музыку Eine Kleine Nacht в исполнении девочек Смитти-Смит.

Она чувствовала себя очень неловко с Колином. Она не была уверена, что ей следует сказать ему - за исключением того, что независимо от того, что она должна сказать ему, это определенно не должно быть сказано перед Элоизой, Фелицией и леди Данбери.

Пришел дворецкий и задул несколько свечей, что служило знаком того, что девочки готовы начать.

Пенелопа приготовилась, и сглотнула таким образом, чтобы забить внутренние ушные канала (правда это не сработало), а затем пытка началась. И продолжалась… продолжалась… продолжалась. Пенелопа не была уверена, что больше заставляло ее мучиться эта музыка или знание того, что Колин сидит прямо позади нее. Ее затылок закололо пониманием, она сидела, волнуясь, и как безумная неустанно мяла пальцами голубой бархат своих юбок.

Когда квартет Смитти-Смит наконец-то закончил, трое девушек просто сияли в ответ на вежливые аплодисменты, и лишь четвертая - виолончелистка - выглядела так, словно хотела провалиться сквозь землю.

Пенелопа вздохнула. Ее, по крайней мере, во всех ее неудачных Сезонах, не вынуждали выставлять напоказ свои недостатки перед высшим светом, как этих бедных девочек. Ей всегда позволялось стоять в тени, спокойно парить у периметра комнаты, наблюдая, как других девушек приглашают на танцы. О, ее мать, конечно, тянула ее туда или сюда, стараясь разместить ее на пути любого приемлемого джентльмена, но это было ерунда - ничто! - по сравнению с тем, что заставляли делать бедных девочек Смитти-Смит.