Вскоре Оксана заметила, что новая официантка, хотя и держится в стороне, но все время наблюдает за ней. Тут ошибки не могло быть: эту женщину устроили на работу в столовой, чтобы она могла следить за каждым шагом Анны Шеккер.

После обеда Оксана не пошла домой. Это было время их прогулок с Людвигом. Но Людвиг, сделав за последние сутки три боевых вылета, отправился с остальными летчиками на отдых.

Оксана сидела за столиком в углу и вырезала из плотной цветной бумаги узорчатые кружочки. Это было ее давнее «рационализаторское предложение», получившее одобрение начальника столовой Бугеля. Несколько раз кто–то приоткрывал дверь и заглядывал в зал. Оксана даже не поднимала голову, хотя была уверена, что следят за ней. Ставни раздаточного окна были закрыты — поварихи на кухне готовили ужин.

…Начинало темнеть, когда начальник гестапо подполковник Лютц позвонил розовощекому капитану из контрразведки.

— По моим сведениям, Шеккер не выходила с территории аэродрома после обеда. Где она?

— В столовой, господин подполковник.

— Одна?

— Одна.

— К ней кто–нибудь приходил?

— Нет.

— Мы задержали одну женщину. Она только что на допросе призналась, что какая–то девушка, имени и фамилии которой она не знает, передавала ей записки в условленное время на углу Дворянской и Степной.

— И она описала внешность Анны Шеккер?

— Видите, она не помнит внешности… — Лютц подчеркнул слова «не помнит» и засмеялся. — Сейчас мы над ней работаем, она то и дело теряет сознание. Вы пошлите своих людей в столовую.

— Арестовать Шеккер?

Начальник гестапо заколебался с ответом.

— Нет, не спешите. Смотрите только, чтобы она не улизнула.

— Слушаюсь, господин подполковник.

Капитан опустил телефонную трубку на рычаги и, сжав губы, застыл на несколько секунд.

— Чудовищно, чудовищно! — пробормотал он, выходя из оцепенения. — Что–то сверхъестественное!

…В столовую торопливо вошла Татьяна Кныш. Подойдя к Оксане, она спросила по–немецки, но с сильным акцентом:

— Девушки еще не приходили?

— Нет, — ответила Оксана.

— А господин капитан?

— Он придет вовремя.

Татьяна глубоко вздохнула, оглядела пустой зал, направилась к раздаточному окну.

— Тебе нездоровится? — спросила она на ходу.

— Что?! — удивилась Оксана.

— Ты чувствуешь себя плохо? — вернулась к ней Татьяна. — Нездоровится? Возьми отпуск.

— Какой отпуск? — усмехнулась Оксана.

— По болезни. Здоровье надо беречь.

— Кто сказал?

— Совет лекаря. О хозяйстве я позабочусь.

Только тут Оксана подняла голову и встретилась с глазами Татьяны. Она не увидела в черных красивых глазах женщины ни радости, ни теплоты, ни тревоги. На мгновенье ею овладело беспокойство и недоверие к Татьяне. У Оксаны было в запасе несколько секунд, она еще могла превратить этот разговор в шутку, сделать вид, что не поняла Татьяну, хотя новая официантка точно, слово в слово передала приказ Тихого. Строгое лицо женщины оставалось непроницаемым. Чему же тут удивляться? Внучку немецкого колониста сменяет жена помощника начальника полиции. Именно такими должны быть лицо и глаза у этой женщины.

— Я сама пойду к лекарю.

Татьяна оглянулась на дверь.

— Советую не задерживаться. Сегодня схватили одну женщину, пытают. Она, видать, что–то говорит… Подожди!

Она вдруг направилась к двери, прислушалась.

— Идут, спрячься!

Оксана быстро и бесшумно скрылась за ширмой.