|
Генерал что-то писал на клочке бумаги, скрипел карандаш. Потом он снова посмотрел на артиллериста: - Порох? - Достаточно, сэр. Вчера доставили еще 80 баррелей. Можем стрелять хоть целый месяц. - И нам, черт возьми, придется. Извините, милорд, - Флетчер что-то помечал на своей карте. В уголках губ Веллингтона мелькнула улыбка: - Полковник? - Милорд? – Флетчер разыграл удивление. Он поднял глаза от карты, но продолжал упираться в нее карандашом, как будто собираясь вернуться к работе, от которой его так бесцеремонно оторвали. - Я вижу, вы не подготовились к нашей встрече, - Веллингтон коротко кивнул шотландцу и повернулся к Хогану. – Майор? Есть донесения? Хоган пролистал блокнот назад: - Два дезертира, милорд, оба немцы, оба из Гессен-Дармштадтского полка. Подтверждают, что в гарнизоне есть немцы, – Хоган поднял бровь. – Говорят, боевой дух высок. - Тогда почему дезертировали? - У одного, милорд, брат в Королевском германском легионе. - А... Пошлете их туда? - Да, сэр, - Королевский германский легион вечно нуждался в пополнении. - Что-то еще? – Веллингтон предпочитал короткие совещания. Хоган кивнул: - Они подтверждают, сэр, что у французов мало ядер, зато много картечи, в оболочке и без. Мы это уже знали, - он заторопился, опасаясь, что генералу наскучат повторения. – Они говорят еще, что город боится возможной резни. - Тогда должны умолять о сдаче. - Город, милорд, частично поддерживает французов, - это было правдой: испанские горожане регулярно появлялись на стенах и палили из мушкетов по землекопам, роющим траншеи в сторону форта, защищавшего дамбу. – Надеются на наше поражение. - Но хотят избежать репрессий, если мы победим, - тон Веллингтона был презрительным. – Разве это правильно? Хоган пожал плечами. Надежда, думал ирландец, была призрачной: вероятно, все пойдет так, как хочет Веллингтон, и скоро войска пойдут на приступ, а пробиться в город непросто. Если войска прорвутся через брешь (а Хоган предусмотрительно рассматривал и обратную возможность), они потеряют всякие остатки дисциплины. Так было всегда: солдаты, вынужденные испытать все ужасы боя в бреши, считали своим правом захватить и крепость, и все, что в ней. Ирландцы еще помнили Дрогеду и Уэксфорд, города, разграбленные Кромвелем и его войсками. О зверствах победителей ходили легенды: рассказывали о женщинах и детях, которых согнали в церковь и подожгли, причем англичане праздновали, пока ирландцы горели. Хоган подумал о Терезе и ее ребенке, ребенке Шарпа. Потом мысли его вернулись на совещание: Веллингтон как раз диктовал адъютанту короткий приказ, запрещавший в городе любые формы грабежа. Впрочем, в возможности его исполнения Хоган не был убежден. Флетчер внимательно выслушал приказ и стукнул по карте кулаком: - Разбомбите их! - А! Полковник Флетчер снова с нами! – повернулся к нему Веллингтон. Флетчер улыбнулся: - Я говорю, разбомбите их, милорд. Выкурите их! Они сами сдадутся. - И когда же, с Божьей помощью, они сдадутся? Флетчер пожал плечами: он знал, что пройдут недели, прежде чем приземистые гаубицы превратят значительную часть Бадахоса в дымящиеся руины, сожгут продовольственные склады и вынудят сдаться: - Через месяц, милорд? - Через два, а то и три. И позвольте напомнить вам, полковник, хотя это и не всегда заметно с учетом высоты стены, что испанцы – наши союзники. Если мы начнем без разбора бомбить их, возможно, что наши, с вашего позволения, союзники будут слегка недовольны. Флетчер кивнул: - Но они также не будут счастливы, милорд, если ваши люди изнасилуют все, что может двигаться, и украдут все, что не может. - Давайте верить в добропорядочность наших солдат, - это прозвучало цинично. |
