Секунд через пятнадцать, сначала поднимается недоумённая голова артиллериста, а чуть погодя выныривает вольноопределяющийся.

— Какого хрена⁈ — ругается офицер. — Склад уже должен был взорваться!

— Николай Михалыч, — обращается в мою сторону Сухоруков.

— Да, штабс-ротмистр.

— Давайте прогуляемся до тех господ и сообщим, что взрыва не будет.

— С большим удовольствием, — киваю я и беру в руки револьвер.

Поскольку никогда не знаешь, как обернётся дело, в барабане его всегда сидит парочка серебряных пуль.

[1] Пистолет или револьвер, выпущенный для велосипедистов отстреливаться от собак

Глава 23

Артиллерист крепко держит Всяких за грудки и трясёт его, куда там твоей груше в осеннем саду. Голова эсера болтается, словно у китайского болванчика.

— Почему нет взрыва, щенок! — Капитан-артиллерист визжит так, что кажется сейчас перейдет на ультразвук.

— Гос-спода! — командный голос Сухорукова заставляет капитана-артиллериста отвлечься от вольноопределяющегося эсера и обратить внимание на нас. — Пат-трудитесь поднять руки! Вы арестованы.

Мы с Сухоруковым держим заговорщиков на мушках наших револьверов. Не будь ситуация столь трагична, её можно было бы назвать потешной — четыре человека, измазанные грязью с ног до головы, стоят друг напротив друга, сверкая глазами от ярости и ненависти.

У нас за спинами целятся в террористов жандармы Сухорукова и дядя Гиляй.

— Провокатор! Предатель! — шипит капитан Всяких, брызгая слюной.

— Руки, господа, руки вверх немедля! — Навожу револьвер на лоб капитана артиллериста.

— Извольте! — кричит он мне в ярости.

Артиллерист отталкивает от себя вольноопределяющегося, медленно поднимает руки… короткое движение пальцами, он вкидывает в рот горошину таблетки, коротко дергается кадык, проталкивая таблетку вглубь горла.

Вот зараза! Он, что отравиться вздумал?

— Модест Викторыч, а капитан-то, похоже, решил живым нам в руки не даваться!

Поздно. Тело артиллериста скручивает в немыслимой судороге. Изо рта вырывается немыслимый не то крик, не то рык, не то вой. Тело и внешность претерпевает быстрые и удивительные метаморфозы: руки и ноги превращаются в лапы с мощными когтями, морда вытягивается, превращаясь в хищную звериную — полосатую рыже-черную с торчащими из пасти острыми клыками, одежда трещит по швам, нитки лопаются, а клочья ткани разлетаются во все стороны.

Перед нами бьет себя хвостом по бокам и яростно рычит красавец-тигр. Капитан-оборотень? Странно, но мой амулет н подал на этот раз никакого знака… Сломался что ли или на оборотней не настроен⁈

Всяких в ужасе смотрит на метаморфозу своего товарища по заговору, он только испуганно икает и пытается отползти подальше от чудовища.

Тигр коротко разворачивается в его сторону — короткий, но мощный удар лапой. И эсер валится на землю с разорванным в клочья когтями лицом, а тигр прыгает на нас с Сухоруковым, словно распрямляющаяся стальная пружина.

Время словно замедлятся, становится тягучим и вязким.

Мы с Сухоруковым стреляем в летящее на нас чудовище. Из-за наших спин трещат выстрелы остальных жандармов и Гиляровского. Пули впиваются в тело оборотня, но единственное, что могут эти кусочки свинца и серебра, только несколько притормозить его полет.

Последнее, что мы успеваем с жандармским ротмистром — порскнуть в разные стороны.

Тигр-оборотень пружинисто приземляется на все четыре лапы, готовый к новому прыжку, уши прижаты, шерсть вздыблена, клыки оскалены, желтые глаза сверкают адской яростью, полосатый хвост колотит зверя по бокам, словно греми в барабан. Он водит мордой из стороны в сторону — на кого из нас прыгнуть или атаковать ударом лапы.