Роуэн услышал встревоженные голоса друзей и почувствовал, как чьи-то сильные руки подхватили его. Он сел на землю и опустил голову, чувствуя, как головокружение мало-помалу проходит и постепенно останавливается отчаянно вертящийся перед глазами мир. Рядом стояли Норрис и Зеел. Шаран склонилась над ним, предлагая воды.

Роуэн отпил. Яркий свет начинающегося дня резал глаза.

— Простите, — пробормотал Роуэн. Он был так благодарен друзьям за заботу! — Это от меня не зависит…

— Еще одно пророческое видение? — нетерпеливо спросил Норрис. — Так скажи нам!

— Нет, не видение, я слышал и… — Он вдруг задрожал и осекся.

Зеел внимательно посмотрела на него.

— Я думаю, Роуэн, тебе следует все нам рассказать, — проговорила она. — Но сейчас для этого не время и не место. Здесь слишком опасно. Ты можешь идти?

Роуэн кивнул, и Зеел помогла ему подняться на ноги.

— Мы пойдем медленно, — обнадежила она его, — и я тебе помогу.

Норрис огляделся и нахмурился:

— Был обвал, и следов букшахов не видно. Мы, кажется, потеряли дорогу.

Зеел покачала головой.

— Вчера вечером, пролетая над скалами, я видела следы, — сказала она. — Букшахи обогнули западную оконечность утеса и вошли в рощу, где растут вечнозеленые деревья. Они, наверное, пасутся там. Пойдемте туда, и мы снова отыщем их следы.

Все четверо двинулись в путь. Стараясь не отходить далеко от утеса, они брели все вперед и вперед — через сугробы, валуны и глыбы льда. Дорога была трудной, но теперь, по крайней мере, вокруг не было глубокого снега. Одно это наполняло их сердца радостью и надеждой, ведь здесь на них не могли напасть кровожадные черви.

Сначала Роуэн шел, опираясь на плечо Зеел, но скоро уже был в состоянии идти самостоятельно, несмотря на то, что все еще чувствовал легкое головокружение. Ему становилось страшно при мысли о том, что ужасные призраки появятся вновь, но Зеел все время была рядом с ним. Она что-то непрерывно ему рассказывала, будто чувствовала, что Роуэна надо отвлекать от тяжелых воспоминаний.

Уже, наверное, был полдень, когда Роуэн, Зеел, Норрис и Шаран добрались до южной оконечности утеса. Здесь обвала не было, и друзья без труда отыскали тропу, по которой раньше прошли букшахи.

— Ну вот! Видите?! — воскликнула Зеел, указывая на следы от копыт.

Они вели туда, где у подножия Горы зеленели деревья. Это была та самая рощица, о которой говорила девушка.

Туда все и поспешили. Свежая зелень, выделяющаяся на фоне белого снега и серых скал, будто притягивала ребят к себе, но Роуэн вдруг насторожился. Он ощутил, что сейчас, даже если бы они захотели повернуть в другую сторону, им бы вряд ли удалось это сделать. Слева от них земля пошла под уклон и вскоре превратилась в глубокую пропасть. Справа возвышался неприступный утес. У букшахов не было иного пути — только вперед. У Роуэна и его спутников тоже не было другой дороги.

Деревья, растущие вдоль тропы, затрудняли движение. Идущим приходилось переступать через кряжистые корни.

Сердце Роуэна сжалось. Эта дорожка, с которой нельзя было свернуть ни вправо, ни влево, напомнила ему узкое скалистое ущелье, ведущее к пещере, где они чуть не поубивали друг друга. Роуэн видел беспокойство на лицах Норриса, Зеел и Шаран. Они замедлили шаги и опасливо озирались по сторонам.

Увидев, что деревья перед ними сгущаются, ребята остановились, тем более что в воздухе появился какой-то странный, неприятный запах, похожий на запах тухлых яиц.

— У меня такое ощущение, будто я сюда пришла не по своей воле, — тихо сказала Зеел.