Трубку подняла Эллен.

– Да, я слушаю, – торопливо сказала она. Я слышал через трубку, что Аманда плачет, а Эрик кричит на Николь. Эллен сказала: – Николь, перестань так обращаться со своим братом!

Я сказал:

– Привет, Эллен!

– О, слава богу! – отозвалась моя сестра. – Ты должен поговорить со своей дочерью.

– Что там у вас происходит?

– Сейчас, минуточку. Николь, это ваш папа.

Я слышал, как сестра передает трубку Николь.

– Привет, пап.

– Что случилось, Николь?

– Ничего. Эрик – испорченный ребенок.

Весьма категорично.

– Ник, я хочу знать, что ты сделала своему брату.

– Пап… – она заговорила тихо, почти шепотом. Я догадался, что Николь прикрывает трубку ладонью. – Тетя Эллен не очень добрая.

– Я все слышу! – донесся голос Эллен. Но, по крайней мере, малышка перестала плакать. Наверное, Эллен взяла ее на руки и укачала.

– Николь, – сказал я. – Ты у нас самая старшая, и я надеюсь на твою помощь, чтобы дома все было нормально, пока меня нет.

– Я пытаюсь, папа. Но он – настоящая куриная гузка!

Издалека донесся голос Эрика:

– Не бреши! Болтуха, соплявка!

– Вот видишь, папа, что он вытворяет.

– Заткни свой рот половой тряпкой!

Я посмотрел на монитор, стоявший передо мной на столике. На экране сменялись виды пустыни, снятые разными наблюдательными камерами. Одна из камер показала горный мотоцикл, лежащий на боку у входа в энергостанцию. Другая камера показала склад, с незакрытой дверью, которая раскачивалась на ветру. За дверью, на полу, неясно виднелось тело Рози. Сегодня погибли двое людей. Я сам едва не погиб. И теперь мелкие неурядицы в семье, которые еще вчера были самым важным содержанием моей жизни, показались мне далекими и незначительными.

– Все очень просто, папа, – сказала Николь серьезным, «взрослым» голосом. – Мы с тетей Эллен вернулись домой из магазина, где мы купили очень красивую голубую блузку для спектакля, а потом Эрик зашел в мою комнату и сбросил на пол все мои книжки. Вот я и велела ему их поднять и положить на место. Он сказал «нет» и обозвал меня плохим словом, поэтому я пнула его под задницу, не очень сильно, и забрала его Джи‑Джо, и спрятала. Вот и все.

Я переспросил:

– Ты забрала его Джи‑Джо?

Футболист Джи‑Джо был самой любимой игрушкой Эрика. Эрик разговаривал с Футболистом, укладывал его рядом с собой на подушку, когда ложился спать.

– Он не получит его обратно, пока не соберет мои книжки, – заявила Николь.

– Ник…

– Папа, он обозвал меня плохим словом.

– Отдай ему обратно его Джи‑Джо.

Изображения с камер постоянно сменялись, каждое оставалось на экране пару секунд, не больше. Я ждал, когда снова появится вид на складское помещение. Почему‑то эта картинка вызывала у меня дурные предчувствия. Что‑то беспокоило меня, но что – я пока не понимал.

– Пап, это унизительно.

– Ник, ты же не мама, чтобы…

– Ах да, мама была дома – секунд пять, не больше.

– Она была дома? Мама была дома?

– Да, но ей вдруг внезапно понадобилось уехать. Она опаздывала на самолет.

– Вот как… Николь, ты должна слушаться Эллен…

– Папа, я же тебе сказала, что она…

– Она за вас отвечает, пока я не вернусь домой. Поэтому, если Эллен попросит что‑то сделать, вы должны ее слушаться.

– Пап! Мне это кажется неразумным, – Николь иногда выражалась, как присяжный на судебном заседании.