– Понятно… Хорошо, благодарю вас, просто мне нужно было это выяснить.

Я спросил:

– Для чего?

– Простите?

– Почему вы задавали мне эти вопросы?

– А… Я заполнял форму для статистики.

– Какую форму? – спросил я. – Я заполнил все формы еще в больнице.

– Это еще одна форма. Отдел Здоровья и Безопасности проводит исследование.

– Из‑за чего все это? – спросил я.

– Были и другие подобные случаи, очень похожие на случай с вашей дочерью, – сказал врач.

– Где?

– В центральной больнице Сакраменто.

– Когда?

– Пять дней назад. Но там была совсем другая ситуация. Один сорокадвухлетний натуралист ночевал на природе, в Сьерре. Какой‑то специалист по ботанике. Его случай был связан с каким‑то видом цветущих растений или что‑то в этом роде. А госпитализировали его в больницу Сакраменто. И клинические симптомы у него были точно такие же, как у вашей дочери, – внезапное, начавшееся без видимых причин, без повышения температуры болезненное покраснение кожи по всему телу.

– И тоже все прекратилось после магниторезонансного исследования?

– Я не знаю, делали ли ему магнитный резонанс, – сказал доктор. – Но, очевидно, для этого синдрома – чем бы он ни был вызван – характерно самоограниченное развитие. Очень резкое начало и очень быстрое завершение.

– Сейчас с ним все в порядке? С натуралистом?

– Да, он здоров. Пару дней продержались синяки, потом все прошло.

– Хорошо, – сказал я. – Я рад это слышать.

– Я подумал, вы захотите об этом узнать, – сказал врач.

Потом он сказал, что, возможно, позвонит еще – можно ли будет снова задать мне некоторые вопросы? Я ответил, что он может звонить в любое время, когда ему удобно. Он попросил позвонить ему, если у Аманды будут какие‑то изменения, я пообещал, что позвоню, и на этом разговор закончился.

Аманда бросила Куки‑Монстра и снова стояла в кроватке, держась за бортик и протягивая ко мне ручку. Ее маленькие пальчики хватали воздух.

Я поднял ее на руки – и внезапно она добралась до моих очков и радостно взвизгнула.

– Аманда… – я попытался подхватить очки, но было слишком поздно – она швырнула их на пол.

Я заморгал.

Без очков я вижу очень плохо. А эти очки были в тонкой оправе, их не так‑то просто разглядеть на полу. Мне пришлось опуститься на четвереньки, все еще с малышкой на руках. Я начал шарить рукой по полу, надеясь нащупать очки. Не нащупал. Я прищурился, наклонил голову пониже и снова принялся шарить рукой по полу. Наконец я заметил отблеск света под кроваткой Аманды. Я посадил малышку на пол, залез под кровать, подобрал очки и надел их. По ходу дела я стукнулся головой о дно кроватки и снова чуть не потерял очки. Пришлось пригнуть голову еще ниже.

Неожиданно я обратил внимание на электрическую розетку под кроватью малышки. В розетку была вставлена маленькая пластиковая коробочка. Я вытащил коробочку и рассмотрел. Пластмассовый кубик с длиной стороны около двух дюймов, судя по виду – сетевой фильтр, обычная дешевая вещица таиландского производства. Контакты вилки заплавлены в пластик. На одном боку – белая наклейка со штрихкодом и надписью: «собств. ССВТ». Такие наклейки компании прикрепляют ко всему своему оборудованию.

Я повертел кубик в руках. Откуда он мог взяться? Последние шесть месяцев домом занимался я. Я знал, что здесь где лежит. И в комнате Аманды определенно не нужен был никакой сетевой фильтр. Они нужны только там, где есть чувствительная электронная аппаратура, например компьютеры.