– Разрешите? – Леверетт перехватил ружье из рук Роуленда.

– Не хочется, но надо идти, – проговорил Блэар.

Он забросил рюкзак за плечо и двинулся назад по той же дорожке, по которой пришел. Он отошел на сотню ярдов, когда услышал, что прямо по траве кто то с трудом догоняет его. Блэар обернулся и оказался лицом к лицу с Хэнни.

– Ваша Светлость?

– Спасибо, Блэар. Не часто бывает, что вы делаете какой то добрый жест в мою сторону. Я имею в виду письмо.

– Да?

Хэнни держал письмо в руке. Он развернул страницу и пробежал взглядом по строкам.

– Хорошо сделано. Со всеми типичными для Мэйпоула вывертами и завитушками. Вопрос только, верю ли я этому письму.

– Верите?

– Ни секунды.

Блэар не ответил. Хэнни заморгал. На глаза его навернулись слезы. Пальто развевалось по ветру, как отвязавшийся парус.

– Не буквально, – добавил епископ.

– Что вы имеете в виду?

– Не буквально каждому слову. Меня иногда спрашивают, верю ли я Книге Бытия. В то, что земля и небо сотворены за шесть дней. Что Ева сделана из ребра Адамова. Верю, но не буквально. То и другое не факт, а откровение. Самое большее, что мы можем сделать, – это попытаться понять его.

– И вы понимаете?

– Да. – Хэнни сложил письмо и аккуратно вложил его в нагрудный карман.

Пройдя еще немного вниз по дорожке, Блэар оглянулся. Хэнни присоединился к сидящим на ковре, и пикник продолжался, слов говоривших на таком расстоянии уже не было слышно. Вся сцена снова приобрела расслабленный вид английского семейства, удобно устроившегося между английскими холмами и английскими облаками, на фоне жидкого, как вода, английского неба.

Снизу, от подножия холма, Блэар оглянулся еще раз и сидевшие наверху показались ему крошечными, будто в капельке воды.

Глава двадцать девятая

В полдень, когда все вокруг еще покрывал легкий утренний туман, пароход африканской линии «Блэкленд»   отошел от Северного причала Ливерпульского порта и с отливной волной направился к выходу из реки Мерси. Тяжело нагруженный и потому низко сидящий в воде, он проталкивался через скопище угольных барж и небольших двухмачтовых парусников. Путь его лежал вначале на север, потом, с поворотом реки, – на запад и, наконец, на юг, в открытое море.

«Блэкленд» представлял собой отважный ковчег цивилизации, набитый под завязку тканями из Манчестера, пуговицами из Бирмингема, библиями из Эдинбурга, кастрюлями, сковородками, пилами и гвоздями из Шеффилда. Лондон представляли на нем журнал «Панч», газета «Таймс», циркуляры министерства по делам колоний, содержавшие королевские указы, правительственные постановления, таможенные распоряжения и льготы; а также мешки хоть как то скрашивающих службу за границей частных писем. В деревянных ящиках, обложенные мягкой древесной стружкой, плыли коньяк, шерри и предназначенный для обменной торговли джин, а также хинин, опий и лимонная кислота. Из трюма поднимался аромат пальмового масла, которое доставлял пароход обратными рейсами.

Капитану полагалась премия за экономию топлива, поэтому «Блэкленд» делал в лучшем случае восемь узлов, а поскольку он боролся со встречными течениями Северной Атлантики, то, казалось, пароход вообще стоит на месте. Но в Бискайском заливе выходящее на поверхность Канарское течение должно было подхватить его и понести его по направлению к Африке.