Мошер кивнул Фелтону, и дверь лифта опустилась вниз. Мошер встал рядом. Он был сантиметров на десять ниже Римо. Вблизи было заметно, что жирная шея складкой спускалась на засаленный воротник безвкусно пошитого пиджака.

Толстый палец Мошера нажал на кнопку "П".

– Автомобиль ждет нас в гараже.

– Какой же марки этот автомобиль? – спросил Римо. – Не Максвелл, случайно?

Рука толстяка метнулась к внутреннему карману пиджака. Упоминание Максвелла немедленно вызвало, заметил Римо, напряженную работу мысли в толстостенном черепе Мошера.

Толстяк медленно опустил руку и улыбнулся грубым ртом.

– Нет, «кадиллак».

Римо кивнул.

– Хороший автомобиль. Я вчера на таком катался.

Мошер ничего не ответил. Он вел себя как по учебнику, выказывая все характерные черты поведения человека, готового к убийству.

Да, в Фолкрофте его можно было бы использовать в качестве модели для демонстрации во время занятий по теме «Как не надо себя вести, собираясь кого либо убить». Он избегал встречаться взглядом с глазами своей потенциальной жертвы, переминался с ноги на ногу, уходил от разговора. Римо уже понял, что сейчас последует: появится пистолет, и прозвучит негромкий выстрел. Да, уже скоро. На лбу толстяка выступили капельки пота.

Но деваться некуда: в лифте Римо не мог ничего сделать, поскольку не представлял, какие его ждут сюрпризы. То, что их слушают – наверняка, наблюдают – вероятно, а может быть и все, что угодно, включая отравляющие газы… Нужно ждать, когда они с Мошером останутся наедине, и только тогда пытаться выудить из него информацию о Максвелле.

Римо еще раз оглядел Мошера. С этим тюбиком сала трудностей быть не должно, вряд ли этот толстяк с опущенными вниз глазками способен действовать профессионально.

Римо не мог себе этого представить. Лифт остановился. В подземном гараже окон не было, не видно было и дверей. Единственным источником света была одинокая лампочка под потолком, освещавшая тусклым серым светом стоящие в гараже перламутровый «роллс ройс» и черный «кадиллак».

Тут Римо смог представить себе Мошера, действующего быстро и решительно, но было уже поздно, и Римо понял, что совершил громадную ошибку, нарушив первое вбитое в него в Фолкрофте правило: никогда не считай, что кто то слабее тебя и вреда принести не может.

Вспоминать слова инструкторов не было времени: на Римо смотрело дуло «люгера» с глушителем, зажатого в пухлых пальцах вытянутой во всю длину руки Мошера. Карие глазки злобно следили за каждым его движением, ноги не переминались.

И рука не дрожала. И дистанцию Мошер выбрал верно – около четырех метров: достаточно близко, чтобы не промахнуться, и достаточно далеко, чтобы пистолет нельзя было выбить.

Тюбик с салом умел, как оказалось, двигаться бесшумно и плавно. А Римо высокое мнение о собственной персоне поставило перед зияющим дулом, из которого в любой момент готова вырваться несущая смерть вспышка.

В мозгу Римо возникла фигура Чиуна. Тот самый, первый день в Фолкрофте. Старый кореец двигался вперед, мотаясь из стороны в сторону, по крабьи, уклоняясь от выстрелов Римо. Чиун не успел подробно объяснить Римо, как это делается, – не хватило времени.

Раздался голос Мошера:

– Так, птичка. Откуда ты? Кто тебя послал?

Римо мог, конечно, начать хитрить и изворачиваться, но в этом случае конец его был неотвратим и близок. Спертый воздух подвала неожиданно показался ледяным, вспотели ладони, зрение потеряло резкость. Римо решил действовать так, как его учили в Фолкрофте, поступать строго по инструкции.

– Зачем этот пистолет? – удивленно спросил он, подвигаясь на полшажка вперед, и, как бы в волнении, взмахнул руками, отвлекая внимание Мошера от этого движения.