— С'тэн?

Немыслимым образом изогнувшись, Ральф попытался нащупать пульс.

— Что с ним? — поинтересовался откуда-то из глубины Риу.

— Плохо, — коротко ответил Ральф.

Если бы сейчас рядом с ним находился кто-нибудь другой, он попросил бы помолчать, но просить об этом Риу было явно излишне. Во вновь наступившей тишине Ральф осторожно прозондировал сознание все так же остававшегося неподвижным С'тэна. Ну, конечно, вот как раз только этого сейчас и не хватало…

— Риу!

— Я здесь, — мгновенно откликнулся голос из темноты.

— Он уходит, я должен его поймать…

— Я подожду.

— Это не обязательно.

— Я подожду.

— Как знаешь…

Ральф перевернулся на спину и закрыл глаза: несмотря на непроглядную темноту, так, с опущенными веками, казалось все же привычнее; немного поерзав, он нашел удобную позу и попытался расслабиться. В обычных ситуациях тело не мешало ему сосредотачиваться, но сейчас сознание С'тэна находилось слишком далеко. Надо было торопиться. Но беда заключалась в том, что Ральф так и не нашел аргументов, способных убедить молодого человека вернуться. Замечая, как потихоньку перестает ощущать пальцы ног, Ральф изо всех сил пытался отвлечься от назойливых мыслей.

С первого же телепатического контакта со С'тэном Ральф заметил — а затем, по мере общения, неоднократно убеждался в правильности своего наблюдения — одну особенность: молодой человек был патологически склонен к самоубийству. Мысль о смерти мгновенно промелькнула у него, когда Ральф только захватил его сознание; С'тэн чуть ли не сам напрашивался на нее после угрозы Великого Магистра. «Они все равно будут меня искать…» — этот мотив безнадежности появлялся также всякий раз, если возникала, как казалось молодому человеку, угроза со стороны Ральфа: «Почему он меня просто не уничтожит…». С'тэну захотелось умереть, едва он подумал, что никогда не сможет увидеть своих родных…

Возможно, Ральф даже и не обратил бы на это внимания, но подобное настолько не сочеталось с целями, амбициями, наконец, с физическими и душевными силами молодого человека, что невольно возникала мысль о каком-то нарушении. Являлось ли оно у С'тэна врожденным, возникло ли в результате вмешательства специалистов из подвалов темных колдунов — ошибка при операции или тонкий расчет, — сразу сказать было трудно. Одно представлялось совершенно ясным: желание устраниться, опустить руки, перестать бороться у С'тэна напоминало своего рода сбой, который, однако, довольно легко устранялся. Правда, в каждой конкретной ситуации требовалось определенное воздействие — то есть молодому человеку необходим был руководитель, тот, кто бы им постоянно управлял.

Тогда С'тэн, вместе со всеми своими умениями, превращался в идеальное орудие, высоко эффективное и, по сути, неспособное развернуть всю свою мощь против хозяина. Всего один раз попытался он вообразить себе поверженного С'каро, но это были лишь фантазии. На деле же С'тэн никогда бы на такое не решился: виртуозно владея ножом, он мог, например, в любой момент убрать Ральфа, однако не посмел. Таким образом, сам собой напрашивался плачевный вывод: без управителя этот человек просуществует в аккурат до первого серьезного потрясения.

«Марионетка… Специально изготовленная, самоуничтожающаяся марионетка…»

Так, значит, детей, у которых находили редкие способности, просто выкрадывали, производили некие манипуляции над их мозгом, а потом…

От страшной догадки все старания Ральфа пошли прахом: он снова ощутил себя в темном земляном коридоре, но именно эта догадка и придала ему новые силы.