– Есть альтернатива, – она явно колебалась. – Я не была уверена, стоит ли это предлагать, но, кажется, она подходит нам обоим.

У притиеры появились подозрения, и он дал ей это почувствовать.

– Что ты предлагаешь? – спросил Затар вслух.

– Ты готов рискнуть реальным контактом с твоим народом? Я могу дать тебе понять твоих людей так, как никогда никто не понимал. Я сомневаюсь, посмеешь ли ты этим воспользоваться.

– Я не боюсь твоей силы.

– Лишь потому, что ты ее не понимаешь.

Затар подумал о своих уроках с Фераном.

– Это ничто, – сказала она ему. – Детские упражнения, в лучшем случае. Он показал тебе дисциплины, разделил какую‑то чувствительность… Спроси, почему он не вернулся, Затар. Спроси, почему он боялся снова с тобой встречаться!

– Скажи мне, – бросил он вызов.

– Вначале пойми, что у Ферана была теория. Он верил, что окружающая среда, а не генетика, обеспечивает спусковой механизм для телепатического пробуждения. Он считал, что Ллорну отличала высокая степень экстрасенсорного развития не из‑за программ, регулирующих рождение, а потому, что дети каждый день подвергались экстрасенсорной активности, до тех пор, пока в период физической или эмоциональной встряски – например, полового созревания – их унаследованные ментальные щиты не разрушались. Конечно, потенциал должен был присутствовать, но потенциал – обычное дело. Ты лучше всех должен это знать, – многозначительно сказала Анжа.

У Затара внезапно возникло ощущение, будто он находится на краю пропасти, и вот‑вот упадет.

– Что ты имеешь в виду? – пробормотал он.

– После всех контактов с Фераном… разве ты не заметил перемены в себе? Я чувствую перемену в тебе, даже не прилагая к этому усилий. Хотя, если бы ты не меня предупредил об этом, то я приписала бы это своему воображению.

Затар понял, к чему ведет Анжа, почувствовал укус страха – и возбуждения – в душе.

– Браксинских экстрасенсов не существует, – тихо сказал он.

– Потому что вы всегда их убивали. Но только тех, кого удалось найти. А что случилось с теми, которые научились перенаправлять свою силу в то русло, которое вы называете имиджем, а мы – харизмой? Разве они не процветали? Разве они не давали потомство? В твоей культуре, которая одобряет доминирование остальных, разве они не поднялись на вершину социальной иерархии… точно так же, как сделал ты?

Затар обнаружил, что боится. Это чувство ему не нравилось, но, казалось, он не может справиться с ним. И, что хуже всего, Анжа понимает все это и наслаждается его страхом.

«Я могу дать тебе бессмертие, Затар, гарантировать силу твоей династии. Дать тебе такое понимание, что ты сможешь свести на нет все экстрасенсорное преимущество Азеи. Я могу дать тебе ключ к обнаружению той силы, которая все еще осталась у твоего народа – и одновременно показать тебе такую боль, что ты пожалеешь об этой встрече и будешь жалеть до конца жизни. Я могу сделать тебя всесильным правителем, Затар, – непревзойденным правителем! – и заставлю страдать так, что наконец моя жажда мщения будет удовлетворена».

Каким огнем сверкали ее глаза! Ненависть на его сознание действовала, как приятная ласка, прикосновение давней любовницы.

– Феран показал мне как, – заявила Анжа. – Я не зонд, поэтому не могу сделать все чисто, любой контакт между нами будет окрашен моим опытом. Но Феран установил определенные модели у меня в сознании и показал, как с ними работать. Чтобы дать тебе силу, притиера Затар. Чтобы еще раз восстановить равновесие между Империей и Холдингом. Чтобы выполнить условия моей психологической обработки – и освободиться, – и тогда она прошептала его Имя, звук, преисполненный боли и страстного желания.