Это было тело Ферана.

Затар резко развернулся, выхватывая жаор из ножен. Сталь заблестела в тусклом неровном свете, и он поднял меч, защищая лицо от удара. Контакт: сильная рука – способный противник – и намерение, как электрический разряд, проходящее сквозь лезвие, сквозь его руку и потрясшее тело Затара.

Он отступил назад и ему удалось отклонить лезвие нападавшего в сторону. Клинок просвистел у самого уха и грациозно вернулся на место.

К Ней.

Анжа долго, долго смотрела на него перед тем, как заговорить. Она была тоньше, чем Затар помнил ее – или его страстное желание добавляло ей вес в его представлении, наращивая формы там, где таковых не имелось, заставляя плоть отражать сексуальное богатство ее внутреннего Я? Что видела Анжа, когда смотрела на притиеру? Мужчину, что был старше ее, с таким громадным грузом ответственности на плечах, какого еще не выдерживал ни один правитель Бракси. Теперь в волосах появилась седина, несколько тонких прядей, украшающих черные кудри. Это ее удивляло? Какой образ ее собственное воображение выковало за долгие годы разлуки?

Анжа отступила назад, неотрывно глядя на него.

– Чуть медленнее, притиера, – и ты бы умер, – выговорила она.

Затар уловил конфликтующие речевые режимы и скрытый смысл фразы, улыбнулся. Кто еще мог так умело пользоваться его язком?

– Если бы я среагировал чуть медленнее, то я бы заслужил смерть, – ответил он с той же долей презрения.

Притиера убрал меч в ножны, хотя инстинкты подсказывали обратное.

Анжа изменилась, да, но не так, чтобы это имело значение. Ее волосы стали черными и глаза – под стать волосам, но нельзя было не заметить энергию, излучаемую ее обликом. Возникло ощущение, словно она никогда не покидала Затара – словно прошло только несколько мгновений с тех пор, как Анжа вырвалась из его рук и кровь окрасила его ладонь.

– Портрет у тебя? – резко спросила она.

– Конечно, – Затар кивком предложил ей следовать за ним, повернулся и повел Анжу в переговорную. Он специально повернулся к ней спиной, это был сознательный риск. Феран дал ему ключ к ее поражению – после многих дней споров, если быть откровенным, – и Затар знал, что не может позволить себе откладывать последний акт.

Он подвел Анжу к портрету и снял футляр. Он даже не смел и думать о такой удаче. Но ее реакция оказалась именно такой, какой он ожидал.

Анжа отшатнулась, словно ее ударили.

– Хаша… – прошептала она.

На мгновение побледнела, затем снова взяла себя в руки и успокоилась. Затар страстно желал добраться до того, что у нее внутри, как поступила сама Анжа с ним когда‑то, узнать ее истинные чувства и разделить с ней ярость.

– Ты веришь этому? – с вызовом спросил притиера.

– Ты  веришь, – прошептала она. – Этого достаточно.

Анжа неотрывно смотрела на картину еще какое‑то время.

– Хаша! – повторила она. – Браксинка? – Анжа вероятно узнала правду недавно, хотя не верила в нее до этой минуты. В смятении, она медленно покачала головой. – Ли Пазуа жизнь бы отдал за это, – задумчиво сказала Анжа.

– Он и отдал, – сообщил Затар.

Она посмотрела на него своими черными глазами знакомым взглядом, будто они были все такими же серыми – цвета камня, цвета стали.

– Я видела, как люди убивали, Затар. Много раз видела. Но никогда они этого не делали, чтобы завоевать мою благосклонность, – она тихо и безжалостно рассмеялась. – Как это по‑браксански. И очень эффективно.