|
Затем Грейс занялась восемью скульптурами Божьей Матери, начиная с небольшой, всего в шесть дюймов, которую она привезла из Национального собора в Вашингтоне, и кончая мраморной красавицей высотой в три фута, стоявшей в собственном миниатюрном гроте в углу против двери. В гостиной также висело шесть картин с изображением сердца Иисуса. Освященные пальмовые ветви, почти год обрамлявшие их рамы, потемнели от времени и стали ломкими. Ну что ж, не беда, в любом случае они отжили свой срок. В начале апреля, когда наступит Вербное воскресенье, она украсит картины свежими ветвями.
Грейс собиралась приступить к скульптурам, изображавшим молитвенно сложенные руки, и святым реликвиям, как вдруг раздался зуммер домофона. Кто‑то стоял у входа в дом. Грейс услышала голос Кэрол, и сердце у нее забилось от радости. Она нажала кнопку и впустила ее. Всегда приятно увидеться с единственной племянницей. Пока Грейс ждала, когда Кэрол одолеет три этажа лестницы, она ощутила какое‑то смутное беспокойство, растущее смятение, беспричинное и необъяснимое. Она попыталась отмахнуться от него. – Кэрол! – сказала она, когда племянница появилась, и Грейс потянулась, чтобы обнять и поцеловать ее. – Как я рада тебя видеть! Грейс была на четверть века старше и на три дюйма ниже ростом, чем Кэрол, но весила, вероятно, вдвое больше. Одно время Грейс была обеспокоена своим излишним весом. Дело дошло до того, что она даже начала заниматься в группе «Мы следим за своим весом», но потом решила не утруждать себя понапрасну. На кого она хочет произвести впечатление? Мужчине не было места в ее жизни, а Господу, разумеется, будет безразлично, сколько она весит, когда предстанет пред ним на Страшном Суде. Она говорила себе: чистота души важнее размера талии. Гораздо важнее печься о состоянии своей души. Смотри‑ка, замечательная тема для религиозной дискуссии: «Мы следим за чистотой свой души». Очень броское название. – Ну, как ты, тетя Грейс? – спросила Кэрол. – Надеюсь, мы не помешали. Мы оказались в городе и... – Мы? – Да, Джим тоже здесь. Радость Грейс по поводу неожиданного визита несколько поугасла при виде Джима, выглядывавшего из‑за спины племянницы, но ничто не могло погасить ее окончательно. За исключением растущего в ней беспокойства. Она подавила его. – Привет, тетя Грейс, – сказал Джим, протягивая руку. Грейс быстро пожала ее. – Привет, Джим. Это сюрприз для меня, что вы приехали... оба. – А мы вообще в городе из‑за Джима, – весело сказала Кэрол. Грейс провела их в квартиру. Беря у них пальто, она со страхом ждала, что Джим, как всегда, пройдется по поводу ее религиозных реликвий. Через минуту он действительно заговорил. – Есть ли прибавления в вашей коллекции, тетя Грейс? – Да, несколько. – Это хорошо. Она ожидала очередного скептического замечания, но он молча стоял, заложив руки за спину, и вежливо улыбался. Это было совсем не похоже на Джима. Возможно, Кэрол предупредила его, чтобы он вел себя как можно лучше. Кэрол такая душечка! Да, дело, очевидно, в этом. Иначе ее муж насмешничал бы, как в прошлый раз, когда он прохаживался относительно дурного вкуса Младенца по части выбора одежды и предостерегал о пожарной опасности, которую представляли собой старые сухие пальмовые ветви. Она глубоко вздохнула. Смятение буквально душило ее. Ей требовалась помощь. Она подошла к стеклянному бюро и достала недавно приобретенное ею сокровище: кусочек темно‑коричневого дерева на шелковой подстилке в прозрачной пластиковой коробочке. Она молила Бога, чтобы прикосновение к нему изгнало душившее ее беспокойство. Но этого не произошло. Она протянула коробочку Кэрол. – Посмотри, это – святыня, частица животворного Креста Господня. |
