— Не знаю, мадам, — сказала Джорджиана, скрывая свое отвращение. — Со мной не советовались.

— А чего вы хотели, моя дорогая? — воскликнула миссис Эддингтон. — Разве это женское дело — иметь свое мнение в таких делах. Предоставьте это вашему мужу, дитя. Ему лучше знать.

— Я уверена, — сказала Джорджиана, постукивая сложенным веером по колену. — Годфри должен знать лучше.

Объявили, что обед подан, и гости направились через холл в столовую, где вдоль стен выстроились слуги. Приглашенные к обеду стали за своими стульями перед длинным столом, и из холла послышался рождественский гимн «Слава кабаньей голове». Все глаза обратились к двери. Вошел повар с большим золотым подносом в руках, на котором поблескивала голова кабана, обложенная листьями лавра и розмарина, с вложенным в рот яблоком. За ним шествовали слуги с блюдами, украшенными гирляндами остролиста и можжевельника. Они пели традиционные древние песенки.

Гости присоединились к финальному припеву, как раз когда великолепное блюдо поставили на стол среди ярко горевших свечей и лорд Селби взял особые нож и вилку для нарезки мяса. Он оглядел стол и улыбнулся.

— Джорджиана, вы награждаетесь яблоком, — объявил он в сопровождении весьма негромких аплодисментов. — Оно удовлетворит ваш несколько скромный аппетит. — Селби достал вилкой яблоко изо рта головы и положил на подставленную поваром тарелку.

Тарелку поставили перед Джорджианой, которая слабо улыбнулась шутке. Гости расселись по местам. Кабанья голова и молочный поросенок были разрезаны и распределены. В комнате было жарко, и сильный густой запах мяса, не рассеиваясь, стоял в ней. Горело столько свечей, что их свет ослеплял. Джорджиана взглянула на сидевшего напротив нее Неда и не увидела никаких признаков, что происходящее доставляет ему хотя бы небольшое удовольствие. Он словно почувствовал ее взгляд и чуть заметно прикрыл один глаз. Джорджи мгновенно почувствовала себя сильнее.

Нед, насколько это было возможно, держался в стороне весь этот бесконечный вечер. После обеда Князь беспорядка объявил игру в жмурки. Обычно в этой игре кому-то завязывали глаза. Когда водящему удавалось поймать другого игрока, он хлопал его по плечу, и теперь тому завязывали глаза; так игра и продолжалась. А в этой игре удар по плечу заменялся поцелуем. И игра быстро превратилась во всеобщий пьяный разгул, мебель бросали на пол, бокалы разбивали, поцелуи заменялись похотливыми объятиями.

Джорджиана держалась с краю, грациозно увертываясь от ловца, как будто играла по-настоящему, но ни минуты не рискуя быть пойманной. Она заметила, что Нед делал то же самое. Было совершенно очевидно, что он, как и она, знал: им грозит скрытая опасность. Если им завяжут глаза, они станут беспомощными жертвами буйной компании.

Когда часы пробили полночь, Годфри стал ловцом. Среди всеобщего веселья Селби завязал ему глаза шарфом, три раза повернул его, отступил назад и, поднеся ко рту бокал, прикрыл глаза, наблюдая.

Годфри двигался с удивительной для такого крупного, к тому же пьяного человека ловкостью. Он подкрадывался, прислушивался и вертел головой, как будто принюхиваясь к кому-то. Джорджиана отошла в дальний угол гостиной. Нед стоял у дверей, пристально наблюдая за ним. Неожиданно Годфри повернулся в сторону Джорджианы. Он начал пробираться среди мебели, и у Неда перехватило дыхание. В движениях этого человека чувствовалась целеустремленность, выбор направления, и Нед догадался, что Годфри все видит. Селби так завязал шарф, что снизу оставалось открытое пространство, через которое тот мог видеть.

Не договорились ли они между собой заранее? Джорджиана должна быть наказана за непослушание.