— Спасите! — закричал он диким от ужаса голосом. — Скорей! Падаю!

Сережа на минуту растерялся. Кого выручать первого?

— Я посижу… — вдруг подал голос Антон. — Я… эта… на елках…

— Ну посиди.

Сережа поспешил к Толе. Около Толи уже стояла Катя.

— Как его тащить? — спросила она.

— Держи меня за пояс, — сказал ей Сережа.

Утвердившись покрепче на бревнах, он ухватил Толю за руку и рывком подтянул его наверх. Толя распластался на бревне.

— Ну, вот и все, — еле переводя дух, сказал Сережа, чувствуя, как вся кровь ему бросилась в лицо от натуги. — Теперь пойдем Антона тащить.

— А я… эта… я сам! — неожиданно поднимаясь над сухими стволами, отозвался Антон. — Я по веткам…

— Ура, Антон! — крикнула Катя. — Ура герою Теленкину!

— Только в ямы не прыгай, — предупредил Сережа усталым голосом, — а то мне, пожалуй, больше вроде как не сдюжить…

Самой последней выбралась из завала Светлана? Она боялась, бодрилась, а минутами совсем теряла и волю и силы. Но странно: все-таки где-то в глубине сознания она ликовала. Где, когда пришлось бы ей пережить такие приключения? Разве только во сне. Да и во сне такого никогда не приснилось бы!

Выйдя на поляну, где наверху, на светлом склоне, стоял полированный камень, ребята повалились от усталости.

— А к камню будем подыматься? — спросила Светлана. Хоть и устала она до смерти, но жажда новых и новых впечатлений не исчезала.

— Не будем, — коротко ответил Толя.

— Будем, — тотчас возразила ему Катя.

— Вроде как придется подняться, — сказал Сережа, — поискать тропу у камня. Да и мимо погибших за Родину тоже проходить, по-моему, не годится.

Прошло десять, пятнадцать минут… Первой наскучило отдыхать Кате:

— Я пойду пока…

И она, тихонько напевая, пошла вверх по сопке. Светлана вскочила тоже:

— И я!

Вскоре и остальные приплелись наверх.

— «…Слава героям, павшим смертью храбрых в борьбе за Советскую власть. 1919 год», — медленно разбирая буквы, прочел Сережа и снял кепку.

Все молча выстроились у могилы. Толя и Антон тоже сняли свои кепки. Сережа еще раз прочел надпись, вырезанную на камне. И задумчиво, сурово сдвинув брови, сказал:

— Они воевали здесь и умерли. Легко им было, что ли? Нет уж, нелегко, поди. И голодали, и в снегу ночевали, и, раненые, болели. А все не сдавались, дрались с врагами за правое дело. Умерли вот, а не сдались!

Все молчали.

— А мы? — снова начал Сережа. — Третий день в тайге — и уже устали, уже расхныкались. А ведь мы пионеры! Ленинцы! Красные галстуки носим! Эх!..

При этих словах ребята незаметно выпрямились, подтянулись, подняли головы.

— А чего мы?.. — сказал Антон. — Мы ничего. Живые.

— Конечно, живые, — тонким голосом подтвердила Светлана. — Вот еще!

— Ну, а пока живые — не сдаваться, не хныкать! — заключил Сережа. — И становись в линейку! Отдадим погибшим героям наш пионерский салют. Командуй! — обратился он к Толе. — Ты ведь председатель совета дружины!

Толя вспомнил, что носит три нашивки на рукаве, тотчас подтянулся, выступил вперед.