|
Перед тем как сесть в него, Цендри бросила взгляд на Дала. Пилот заметила его и презрительно передернула плечами. – Если ученая дама беспокоится о своем спутнике, она может посадить его вон туда, – пилот показала на откидное пластиковое сиденье, – и дать пару одеял. Хотя я бы на вашем месте не беспокоилась, от нескольких ссадин и синяков оно нисколько не пострадает. Мужская особь неспособна что‑нибудь чувствовать, это общеизвестный научный факт. Ученая дама, кому как не вам знать такие простые вещи. – Заметив настороженный взгляд Цендри, пилот добавила: – Что касается обращения с мужскими особями, на нашей планете действует очень строгий закон, согласно которому граждане несут ответственность даже за неумышленное причинение вреда.
Цендри сглотнула, подошла к Далу, усадила его и укутала предложенными пилотом одеялами. – Похоже, что полет у нас будет нелегкий, – вздохнула Цендри, сев в свое кресло. Шаттл был очень старый и двигался вперед рывками. «Если бы не ремни безопасности, – думала Цендри, – я бы, наверное, не пережила отход от корабля Единого Сообщества, а тут еще этот длительный спуск на Изиду‑Золушку». Дал улыбался, и его улыбка согревала и успокаивала Цендри. Очень тихо, так, чтобы садящаяся в кресло пилот не слышала его голоса, он произнес: – Успокойся, любовь моя, не обращай на нее внимания. Все это мы уже с тобой проходили задолго до полета сюда. Шаттлы на Пионере тоже не отличались комфортабельностью, помнишь? – Он улыбнулся. – Только когда в полетах стали принимать участие женщины, мы начали оборудовать их мягкими креслами. – И он тихо засмеялся. Усевшаяся в кресло пилот вдруг обернулась и посмотрела на Дала. Ее лицо исказила брезгливая гримаса. «Так смотрят только на некстати разлаявшуюся собаку, – мелькнуло в голове Цендри. – Совершенно верно, именно так». Цендри поудобнее устроилась в кресле и застегнула ремни. Все, о чем говорил Дал, было сущей правдой. Он родился и вырос на Пионере, среди мужчин Пионера, где способность терпеть различные неудобства и трудности считалась признаком мужественности и стойкости. Дискомфортом его не удивишь. Но здесь, на Изиде, главное не дискомфорт, а совсем иное, и как он переживет это? «Хватит хныкать, – приказала себе Цендри. – Раз Дал говорит, что с ним все будет в порядке, значит, так и будет». Пилот повернулась к Цендри и, увидев, что та готова к полету, что‑то произнесла в микрофон. «Наверное, она связывается с кораблем и с космопортом на Изиде, – подумала Цендри. – Соберись, ученая дама, первый толчок будет очень сильным. Затем, секунды через три, сработают тормозные ракеты и мы выйдем на свободную орбиту. Четыре минуты полета, и начнется снижение, а еще через четырнадцать минут мы приземлимся в городе под названием Ариадна». Как Цендри и предполагала, первый толчок был очень мощным. Из головы у нее не выходил Дал. Ей казалось невероятным, что он сможет удержаться на своем сиденье, без ремней и ручек. Но вскоре эти мысли ушли, навалилась тошнота и головокружение, корабль вышел на свободную орбиту. Пилот, казалось, ничего не чувствовала, она твердо вела шаттл, весело насвистывая какой‑то очень странный мотивчик. Цендри едва сдерживала подступающую к горлу тошноту. Закусив губы, она старалась глубоко дышать. «Какой ужас, – проносилось в ее голове. – Мне не выдержать такое, даже с помощью Дала, нет. Может быть, правы в Едином Сообществе те, кто не дает подобные задания женщинам. Конечно, они правы. Когда я вернусь, я расскажу все, что со мной происходило. Нужно держаться, Дал будет очень переживать, если я потеряю сознание. Интересно, а если я выдержу, что он будет чувствовать? Скорее всего, он будет переживать еще больше. |
