– Докладывайте! – приказал он раздраженным тоном человека, которого отвлекают от важного дела. Если учесть, что из‑за разницы в поясном времени в Таллине было восемь утра, этим важным делом мог быть только завтрак.

Ну, приказ есть приказ.

Я доложил:

– Гроб пустой.

– Черт! – сказал господин Янсен и надолго умолк.

Я дал ему время промакнуть салфеткой пролитое на штаны кофе и спросил:

– Господин Янсен, вы поняли, что я сказал?

– Да, – быстро ответил он. – Да, я понял.

– А то могу повторить.

– Нет, – сказал он. – Не повторяйте.

И снова умолк.

– Ничего не предпринимайте! – наконец приказал он. – Я вылетаю вечерним рейсом.

– Вас понял, – сказал я. – Вечерним рейсом. Если вы сообщите номер рейса, в аэропорту вас встретят. Господин мэр изъявил горячее желание повидаться с вами.

– Он знает?

– Так точно. Ему доложили.

– Черт! – повторил Янсен. – Ничего не предпринимайте! Вы поняли меня?

– Не будем, не будем, – успокоил я его и отключил связь.

– Какого хрена, – на высокой ноте начал было Артист, но Муха вежливо его попросил:

– Сенька, заткнись. Мы уже наломали дров. Хватит. Так что заткнись.

Томас задумчиво произнес:

– Может, он вообще не умер?

– Кто? – не понял Муха.

– Дедуля.

– А тогда зачем было его хоронить? – задал резонный вопрос Артист.

– Об этом я все время и думаю, – ответил Томас.

– И тут есть над чем подумать, – кивнул Док.

Об этом думал и я.

Зачем хоронить человека, который не умер?

Чтобы все подумали, что он умер.

И это простое логическое заключение потащило за собой, как маленький буксир тащит на стальном тросе огромную, медленно проступающую из тумана баржу, вывод воистину грандиозный.

Мы предполагали, что эсэсовца убрали англичане, заподозрив, что он работает на советскую госбезопасность. Мы ошиблись. Его не убрали. А если убрали, то не в Аугсбурге. И не в 1951 году. И не англичане.

Я отправил Томаса досыпать и прокрутил Доку, Артисту и Мухе запись моего разговора со старым пауком, бывшим генерал‑майором КГБ Матти Мюйром, который вдохновил кинорежиссера Марта Кыпса на создание фильма об Альфонсе Ребане, который продал Томасу Ребане купчие его деда и который стоял у истоков всей этой интриги, самой масштабной – по собственным его словам – оперативной комбинации в его жизни.

Эта запись была сделана с неделю назад в Таллине во время моей прогулки с господином Матти Мюйром по Тоомпарку. Все мы ее уже слушали, но сейчас появилась новая точка отсчета.

«– Я люблю этот парк. Но прихожу сюда очень редко. Он возвращает меня в прошлое. Так получилось, что с ним связаны самые главные события моей жизни. Их, собственно, было два.

Здесь я впервые увидел девушку, которая выжгла мою душу.

Да, выжгла. Как выжигает землю напалм. Так, что после этого на ней уже ничего не может расти. Это было шестьдесят лет назад.

Шестьдесят, юноша. Ровно шестьдесят. Мне было девятнадцать лет, ей двадцать. Я с самого начала знал, что ее потеряю.

Рядом с ней я чувствовал себя беспородным дворовым кобельком.

А она была сукой королевских кровей. Царственной, как молодая пантера. И я ее потерял. Это случилось здесь, в этом парке. Мы гуляли, держась за руки. Как дети. В сущности, мы и были детьми.

Навстречу нам шел высокий молодой офицер.