– Это несовместимо, – отрезал Кыпс. – Или ты премьер‑министр, или профессор истории. Историк вскрывает противоречия времени, а политик их сглаживает. Но все это – прошлое, – вернулся он к своей теме. – А хотелось бы найти какой‑то выход в сегодняшний день. Нужен нерв. Без этого прошлое не цепляет.

– По‑моему, этот выход есть, – не очень уверенно проговорил Пастухов. – Я, конечно, не специалист. Но… Тень отца Гамлета, – сказал он Артисту, как бы напоминая ему о каком‑то давнем мимолетном разговоре.

Артист озадаченно поморгал, а потом вдруг шлепнул себя по ляжкам.

– Ну, конечно же! Марик! Сейчас мы оплодотворим тебя по полной программе! И я сделаю это с огромным удовольствием. Потому что чувствую перед тобой вину. Только не спрашивай какую. Так вот, ты снимешь «Гамлета». На материале истории Альфонса Ребане. И я тебе не просто расскажу, кто такой Гамлет. Я тебе его покажу.

– Да? – озадачился режиссер. – Это интересно. Ну, покажи.

Артист широким жестом указал на Томаса:

– Вот он.

– Я? – удивился Томас.

– Да, ты.

– Гамлет?

– Да, Гамлет.

– Это почему же я Гамлет?

– Потому. Помолчи. – Артист испытующе посмотрел на Кыпса. – Въезжаешь?

– Пока не очень.

– «Подгнило что‑то в Датском королевстве», – процитировал Артист.

– Это понятно, – кивнул Кыпс. – Это универсально. Если есть королевство, в нем обязательно что‑то подгнило.

– «Так, старый крот! Как ты проворно роешь! Отличный землекоп!» Ну?

– Призрак, – проговорил режиссер. – Тень отца Гамлета. А у него – тень не отца, а деда… Господи Боже! Гениально! «Век расшатался – и скверней всего, что я рожден восстановить его!»

– Лучше в другом переводе, – возразил Артист. – «Прервалась связь времен».

– Пресвятая Дева Мария! – завопил Кыпс так, что на него недовольно обернулись особо важные персоны. – Сенька! Гениально! Ничего больше не говори! Я все понял! Вижу финал: похороны праха Альфонса Ребане. Документальные съемки. Альфонс Ребане возвращается. Но совсем не тот. Возвращается настоящий Альфонс Ребане. Великий неудачник, по которому прокатились все жернова века. Страшного века. Чудовищного века. Двадцатого века!

– А сам Гамлет? – с интересом спросил Артист. – «Быть или не быть» – в чем?

– Пока не знаю. Нужно подумать.

– Марик! Или мы снимаем, или я уезжаю! – решительно заявил потерявший терпение оператор. – И люди сейчас уедут, их багаж уже привезли!

– Ладно, давайте снимать, – с сожалением вернулся кинорежиссер Кыпс в серые житейские будни. Он сунул в руки Томаса букет тюльпанов, принесенный ассистенткой, приказал:

– Выйди из зала, а потом войди. Как будто только что прилетел. А все остальное мы подмонтируем.

– Никуда не пойду, – наотрез отказался Томас, чрезвычайно обиженный предыдущим разговором, в котором он чувствовал себя каким‑то неодушевленным предметом.

– Ладно, сиди, – легко согласился Кыпс. – Свет!

Он взял черную бобышку микрофона и повернулся на камеру:

– Уважаемые дамы и господа, только что в аэропорту Таллина приземлился самолет, на котором из южной Баварии, из города Аугсбурга, вернулся внук национального героя Эстонии Альфонса Ребане известный художник‑абстракционист Томас Ребане.