– Да.

– Ты не мог бы рассказать Виале, что случилось и куда я уехал. Она будет беспокоиться.

– Разумеется. Обязательно это сделаю.

– Я буду хорошо заботиться о Звезде, не волнуйся.

– Не сомневаюсь. Удачи тебе!

– Спасибо.

Я ехал на Огнедышащем, Ганелон шел пешком. Так он настоял. Мы следовали тем же путем, по которому я гнался за Дарой в день битвы. Наряду с недавним развитием событий именно это и заставило меня вновь подумать о ней. Я стряхнул пыль со своих чувств и внимательно изучил их. Я понял, что несмотря на игры, в которые она со мной играла, на убийства, которые она, несомненно, совершала или организовывала, меня все еще влекло к ней нечто большее, чем любопытство.

Я не был по‑настоящему удивлен, открыв это. Положение выглядело почти таким же, как и то, когда я в последний раз нагрянул с внезапной инспекцией в казармы эмоций. Тогда я гадал, сколько могло быть правды в моем последнем видении предыдущей ночью, в котором была изложена ее возможная линия происхождения от Бенедикта.

Физическое сходство и впрямь существовало, и я был убежден более, чем наполовину, конечно же, в призрачном городе Отражение Бенедикта вполне допускало это, поднимая свою новую, странную руку в ее защиту.

– Что там такое смешное? – спросил Ганелон.

Он шагал слева от меня.

– Рука, – ответил я, – что вернулась со мной из Тир‑на Ног‑та. Понимаешь ли, я тревожился из‑за какого‑то скрытого значения, какой‑то непредвиденной силы судьбы в этой штуке, явившейся так вот в наш мир из того места тайн и снов. И все же она не протянула даже дня. Когда Лабиринт уничтожил Яго, не осталось ничего. Все ночные видения ни к чему не привели.

Ганелон прочистил горло.

– Ну, это было не совсем так, как ты, кажется, думаешь.

– Что ты имеешь в виду?

– Этой механической руки не было в седельной сумке Яго. Рэндом упрятал ее в твою сумку. Именно там была пища, а после того, как мы поели, он вернул посуду туда, где она была – в собственную сумку, но руку – нет. Места не было.

– О‑о‑о, – произнес я, – тогда…

Ганелон кивнул.

– Значит, она теперь с ним, – закончил он за меня фразу.

– И рука, и Бенедикт. Проклятье! Не очень‑то мне нравится эта штука. Она пыталась меня убить. Раньше в Тир‑на Ног‑те ни на кого и никогда не нападали.

– Но Бенедикт‑то друг. Он на твоей стороне, если даже в данный момент у вас есть некоторые разногласия. Верно?

Я не ответил.

Он поднял руку и взял Огнедышащего под узду, остановив его. Затем он поднял голову, изучая мое лицо.

– Корвин, что же все‑таки произошло? Что ты узнал?

Я колебался. И правда, что я узнал в небесном городе? Никто не был уверен, как действовал механизм, стоявший за видениями Тир‑на Ног‑та. Вполне могло быть, как подозревали некоторые, что это место просто воплощало твои невысказанные страхи и пожелания, наверное, смешивая их с бессознательными предположениями и догадками. Подозрения же, вызванные чем‑то неизвестным, вероятно, лучше было держать при себе, чем распространять. И все же рука была достаточно материальной.

– Я же говорил тебе, – заявил я, – что отсек эту руку у призрака Бенедикта. Значит, мы явно сражались.

– Ты видишь в этом предзнаменование, что между тобой и Бенедиктом будет в конечном счете столкновение?

– Наверное.

– Тебе показали причину для этого, не так ли?

Я устало вздохнул:

– Да. Было указание, что Дара и в самом деле состояла в родстве с Бенедиктом, что вполне может быть правдой. Вполне возможно также, если это правда, что он этом не ведает.