Изменить размер шрифта - +

     - Опомнись! Неужели ты и в самом деле думаешь, что я могу согласиться?
     - У тебя все равно нет другого выхода. Так считают они, и так оно и есть на самом деле. У тебя уже нет сил. Сегодня ты донес на невинного человека, который тебе сочувствовал, ибо таким был - по крайней мере в твоем представлении - Баранн, когда ты его выдавал, поэтому если не сегодня, то завтра ты ответишь согласием, и если не мне, то кому-то другому. Но согласишься ты именно так, как навязывает Здание - мнимо, как принимают вынужденную игру. Не делай этого! Согласись на самом деле, в сердце, в действительности, сейчас, сразу, и тогда изнутри провокации родится Правда.
     - Но ведь ты должен доложить обо мне и выдать меня, как и любого, кто согласится с тобой!
     - Конечно, я тебя выдам! Но они сочтут это видимостью заговора, твоим согласием на ложь и шутовскую маску, которую я по приказу свыше надел тебе на лицо - однако ты, делая все именно так, как мы договариваемся, но не в силу договора, а по собственному почину, от себя, все видя и понимая все до конца, заполнишь пустоту, и таким образом заговор, спланированный Зданием как провокация, станет Делом. Согласен?
     Я молчал.
     - Отказываешься? - спросил он. Голос у него задрожал, по щеке стекла слеза. Он гневно смахнул ее. - Не обращай на нее внимания, - сказал он. - Это так, по привычке.
     Я сидел с по-прежнему трясущейся ногой, не видя его, даже не слыша, словно бы вновь впервые оказался в сети белых коридоров, словно у меня украли все, что только можно было украсть. И, имея еще перед глазами мертвый блеск лабиринта, ощущая в ушах его мерный пульс, я сказал:
     - Согласен.
     Молния пробежала по его лицу. Полуотвернувшись, он вытер платком лоб и щеки.
     - Теперь ты будешь бояться, что я действительно предам тебя, - сказал он наконец, - но с этим ничего не поделаешь.
     Слушай: всякие клятвы, присяги и обещания не имеют здесь никакой ценности, поэтому я тебе скажу лишь - ничего этого нам не нужно.
     Никаких условных знаков. Они нас все равно не могут спасти.
     Нашим оружием будет явность заговора, явность, в которую никто не поверит. Я теперь донесу на тебя своему начальнику. Веди себя естественно, поступай так же, как действовал до сих пор.
     - Должен я идти в Отдел Поступления Информации?
     - А тебе охота туда идти?
     - Пожалуй, нет.
     - Так не ходи. Лучше отдохни. Тебе надо набраться сил.
     Завтра после обеда между двумя кариатидами, поддерживающими свод на восьмом этаже, рядом с лифтом тебя будет ожидать Второй...
     - Второй?
     - Это значит - я. Двое. Так мы будем себя называть.
     - Я буду Первым?
     - Да. Теперь я ухожу. Будет подозрительно, если мы слишком долго будем находиться вместе.
     - Подожди! Что мне следует говорить, если меня станут допрашивать перед завтрашней встречей?
     - Что сочтешь нужным.
     - Могу я тебя выдать?
     - Конечно. Ведь о заговоре будут знать, хотя лишь как о мнимом. Лишь бы ты сам...
     Он оборвал фразу.
     - А ты?
     - Я тоже. С меня довольно. Мы разорвем этот порочный круг. Подумай: мы спасемся вместе, спасем свои души, даже если погибнем. Прощай.
     Я ничего не сказал.
Быстрый переход