- Опомнись! Неужели ты и в самом деле думаешь, что я могу согласиться?
- У тебя все равно нет другого выхода. Так считают они, и так оно и есть на самом деле. У тебя уже нет сил. Сегодня ты донес на невинного человека, который тебе сочувствовал, ибо таким был - по крайней мере в твоем представлении - Баранн, когда ты его выдавал, поэтому если не сегодня, то завтра ты ответишь согласием, и если не мне, то кому-то другому. Но согласишься ты именно так, как навязывает Здание - мнимо, как принимают вынужденную игру. Не делай этого! Согласись на самом деле, в сердце, в действительности, сейчас, сразу, и тогда изнутри провокации родится Правда.
- Но ведь ты должен доложить обо мне и выдать меня, как и любого, кто согласится с тобой!
- Конечно, я тебя выдам! Но они сочтут это видимостью заговора, твоим согласием на ложь и шутовскую маску, которую я по приказу свыше надел тебе на лицо - однако ты, делая все именно так, как мы договариваемся, но не в силу договора, а по собственному почину, от себя, все видя и понимая все до конца, заполнишь пустоту, и таким образом заговор, спланированный Зданием как провокация, станет Делом. Согласен?
Я молчал.
- Отказываешься? - спросил он. Голос у него задрожал, по щеке стекла слеза. Он гневно смахнул ее. - Не обращай на нее внимания, - сказал он. - Это так, по привычке.
Я сидел с по-прежнему трясущейся ногой, не видя его, даже не слыша, словно бы вновь впервые оказался в сети белых коридоров, словно у меня украли все, что только можно было украсть. И, имея еще перед глазами мертвый блеск лабиринта, ощущая в ушах его мерный пульс, я сказал:
- Согласен.
Молния пробежала по его лицу. Полуотвернувшись, он вытер платком лоб и щеки.
- Теперь ты будешь бояться, что я действительно предам тебя, - сказал он наконец, - но с этим ничего не поделаешь.
Слушай: всякие клятвы, присяги и обещания не имеют здесь никакой ценности, поэтому я тебе скажу лишь - ничего этого нам не нужно.
Никаких условных знаков. Они нас все равно не могут спасти.
Нашим оружием будет явность заговора, явность, в которую никто не поверит. Я теперь донесу на тебя своему начальнику. Веди себя естественно, поступай так же, как действовал до сих пор.
- Должен я идти в Отдел Поступления Информации?
- А тебе охота туда идти?
- Пожалуй, нет.
- Так не ходи. Лучше отдохни. Тебе надо набраться сил.
Завтра после обеда между двумя кариатидами, поддерживающими свод на восьмом этаже, рядом с лифтом тебя будет ожидать Второй...
- Второй?
- Это значит - я. Двое. Так мы будем себя называть.
- Я буду Первым?
- Да. Теперь я ухожу. Будет подозрительно, если мы слишком долго будем находиться вместе.
- Подожди! Что мне следует говорить, если меня станут допрашивать перед завтрашней встречей?
- Что сочтешь нужным.
- Могу я тебя выдать?
- Конечно. Ведь о заговоре будут знать, хотя лишь как о мнимом. Лишь бы ты сам...
Он оборвал фразу.
- А ты?
- Я тоже. С меня довольно. Мы разорвем этот порочный круг. Подумай: мы спасемся вместе, спасем свои души, даже если погибнем. Прощай.
Я ничего не сказал. |